Пустые земли - [3]

Джерек провел рукой по перилам ландо, и экипаж стал медленно снижаться по спирали, паря над крышами блоков, куполами и шарами, мерцающими тысячами неопределенных оттенков, пока не повис между двумя башнями.

– Может быть, там? – он показал на заводь рубинового цвета, окруженную старыми деревьями с длинными ржавыми ветвями, которые почти касались поверхности жидкости. Мягкий красно-золотистый мох покрывал берег, а крошечные насекомые, порхая с металлическим звоном, оставляли в воздухе искрящиеся следы янтарно-аметистового цвета.

– О да! Превосходно!

Едва экипаж коснулся земли, Железная Орхидея царственной походкой вышла из него и поднесла палец к своим губам, оглядываясь вокруг и как-будто что-то припоминая.

– Не здесь ли? Очень может быть… Знаешь, Джерек, мне кажется, что именно в этом месте ты и был зачат, о плод моего лона. Твой отец и я прогуливались вон там, – она показала на группу приземистых строений, виднеющихся на другом берегу, но едва различимых сквозь дрейфующий желтый туман, – и беседовали о древних обрядах – такие места навевают подобные темы. Мне кажется, мы спорили о мертвых науках. Как оказалось, мой спутник интересовался некоторыми старинными рукописями по биологическому реконструированию, и это натолкнуло нас на мысль попытаться создать ребенка теми способами, которые практиковали в эпоху Рассвета, – она рассмеялась. – О, сколько мы наделали ошибок! Но постепенно мы разобрались, что к чему, и в результате появился ты – великолепное создание, продукт искусного мастерства. Вероятно, поэтому я так дорожу и горжусь тобой.

Джерек взял ее мерцающую нефритовую руку и поцеловал кончики пальцев, а затем нежно погладил ее по спине: он ничего не ответил, да и зачем – его ласковые прикосновения и так выражали все чувства. Джерек знал свою мать достаточно хорошо, чтобы понять, что она взволнована воспоминаниями.

И они возлегли на уютный мох, чтобы насладиться музыкой Города, и созерцать металлическую мошкару, порхающую в фиолетовом сиянии.

– Именно покой я ценю больше всего, – пробормотала Железная Орхидея, томно положив головку на его плечо, – тот первозданный покой, который сохранился только здесь. Я часто думаю, а не утеряли ли мы то, чем обладали наши предки – умение осмысливать опыт, который давался им жизнью. Хотя Вертер верит, что оно не совсем исчезло в наших душах.

Джерек улыбнулся.

– По моему разумению, о достославный первоцвет, в былые времена каждый сам накапливал опыт за прожитые годы. Мы же не зависим от прошлого и можем сделать из него все, что нам вздумается.

– А из будущего? – поинтересовалась Железная Орхидея сонно и невнятно.

– Если верить прорицанию Юшариспа, то будущее весьма туманно. И его почти уже не осталось.

Но Железная Орхидея уже потеряла интерес к этой теме. Она встала и подошла к берегу заводи. В глубине, просвечивая сквозь жидкость, переливался теплый свет, и, очарованная, она засмотрелась на эту картину.

– Я сожалею… – начала она, но вдруг замолчала, встряхнув темными волосами. – О, эти ароматы, Джерек! Ты чувствуешь, как они великолепны!

Джерек встал и подошел к ней, подобный взмывшему облаку пара, и глубоко вдохнул химическую атмосферу, отчего тело его засветилось. Он посмотрел на изломанный силуэт Города и подумал о том, как изменился он с того времени, когда был обитаем. Некогда люди вдыхали жизнь в его машины и заводы, а затем Город перестал нуждаться и в этом. «Страдал ли он когда-нибудь от одиночества, – размышлял Джерек, – скучал ли по неуклюжей заботе своих мастеровых, подаривших ему жизнь? И куда исчезли обитатели Шаналорна: покинули Город, или Город отринул их?» Джерек обнял мать за плечи, чтобы согреть ее, но вдруг понял, что и сам дрожит от невесть откуда взявшегося холода.

– Как он грандиозен, – промолвил Джерек.

– Но, я полагаю, он мало чем отличается от Лондона, в котором ты побывал?…

– Да, они похожи, – согласился он, – все Города похожи друг на друга тем, что они – города, – вспомнив о Лондоне, он почувствовал еще один укол боли, но превозмог его и засмеялся, игриво спросив. – Какого цвета будет наша трапеза сегодня?

– Льдисто-белого и ежевичного, – засмеялась в ответ Железная Орхидея. – Ну, скажем, те крохотные моллюски с ажурными раковинами – не помнишь, откуда они? С приправой из слизи! И, пожалуй, аспирин в желе?

– Не сегодня. Я нахожу его несколько пресным. Может, лучше снежная форель?

– Пусть будет форель, – скинув платье, она встряхнула его над мхом, обернув в серебристую скатерть.

И они приступили к еде, расположившись на противоположных сторонах стола.

Но откусив кусочек, Джерек понял, что не голоден. Однако, чтобы доставить удовольствие матери, он отведал немного рыбы, чуть пригубил минеральную воду и лизнул героина. Наконец, к большой радости Джерека, Железной Орхидее наскучила еда, и она предложила рассеять остатки. Как Джерек ни пытался заразиться ее воодушевлением, у него ничего не получалось – смутное чувство беспокойства тревожило его душу. Его тянуло куда-то в другое место, но он знал, что в мире нет таких уголков, где он мог забыть о своей печали. Вдруг он заметил улыбку на лице Железной Орхидеи.