Пустой гроб - [7]

Любопытные, заполнившие ступеньки биржи, биржевые маклеры, все те дельцы от финансов, вся жизнь которых протекала здесь, представляли собой зрелище необычайное.

Среди разношерстной публики выделялось несколько странного вида субъектов с непокрытой головой — то были всего-навсего клерки биржевых маклеров, — которые на бегу, второпях что-то строчили, делали пометки на маленьких бумажных карточках, мчались вверх и вниз по лестнице, что-то выкрикивали осипшими голосами, изо всех сил работали локтями, пробиваясь к телеграфу или телефону, — адский круговорот, в котором каждый старался во что бы то ни стало опередить другого.

В тот день рынок переживал глубокое потрясение, кризис казался неотвратимым.

Неожиданно, в момент открытия биржи, стало известно о довольно-таки странной афере — речь шла о пушках, в большом количестве заказанных одной французской фабрике какими-то иностранцами.

Этот факт сам по себе не был необычен, а между тем пульс биржи забился с безумным ускорением.

Едва только о деле стало известно, как тотчас поползли разноречивые слухи, они подтверждались, обретали своих хулителей и своих яростных защитников.

Все столпились вокруг так называемой «корзины»[2], шепотом передавая друг другу самую невероятную информацию:

— Господи, да ведь это война… Продаю золотые прииски.

— А я продам свои медные рудники.

— Слышал кто-нибудь, что предпринимает Ротшильд?

Первым делом пытались выведать, какую позицию занимают крупные биржевые спекулянты.

Продают или покупают?

Играют на повышение или на понижение?

Новость, принесенная неизвестно кем и откуда, мгновенно облетела всех.

Обрушившись ураганом, она буквально перелетала из уст в уста, грозила бурей.

Кто-то крикнул:

— Играем на понижение.

В ответ прозвучало:

— Черт возьми, трюк известный, завтра же произойдет повышение на два пункта.

С этого момента биржевики потеряли всякое хладнокровие, на маклеров обрушился поток распоряжений.

— Продавайте! Продавайте!

Или:

— В конце дня продаю все.

И без всякой на то причины, только потому, что кому-то пришло в голову выкрикнуть ни на чем не основанные сведения, весь рынок пришел в движение, загудел, курсы акций падали с устрашающей быстротой.

Даже рента понизилась на два пункта, в коридорах замелькали финансисты, они нервно покусывали губы и теребили усы, дрожащей рукой что-то царапали на клочках бумаги.

Это были те, кто оказался в проигрыше; другие же, более везучие, готовились отхватить куш и на пальцах показывали друг другу предполагаемую сумму выигрыша.

— Слышали, дорогой мой, как промахнулся такой-то? Рвет на себе волосы от отчаяния, глупец… А ведь вчера еще играл на повышение.

Ветер биржи дул на понижение, понижалось все, все рушилось, да может ли быть, чтобы некоторые финансисты так сглупили и накануне играли на повышение?

И нескончаемым, немолкнущим хрипом продолжал звучать мощный голос, вобравший в себя тысячу ни на что не похожих оттенков, голос непостижимый и звучный, он говорил о золоте, серебре, говорил об акциях и, казалось, не имел достаточно слов, чтобы обозначить все способы помещения капитала.

— Предлагаю медные рудники по шестьдесят пять тысяч.

— По шестьдесят три тысячи восемьдесят четыре отдаю сталелитейные заводы.

Предложения сменяли друг друга.

В безумной неразберихе акции предлагали целыми пакетами.

И вдруг, когда пробило полчаса и оставался всего час до окончания торговых сделок, произошла невероятная перемена.

Вновь разнеслась неожиданная информация.

— Появились банкиры… Заметили, сколько евреев?

Произнесший эти слова имел в виду группу богатых финансистов, которых на время объединило какое-нибудь сомнительное дельце и которые задавали тон на бирже, распуская сенсационные слухи.

Какова же была в тот день позиция банка?

Играл он на повышение? Или на понижение?

Предпринятый банком маневр потряс финансистов биржи сильнее, чем удар грома.

В пять минут картина определилась.

Вплоть до половины второго все играли на понижение, в два часа сгорали огромные состояния, известные биржевые маклеры собирались закрывать свои маклерские конторы, спекулянты уже нащупывали в кармане спасительный револьвер, когда внезапно курсы акций повысились.

Несколько мгновений хватило, чтобы рынок потерпел полный крах, а теперь, в считанное число минут, ситуация вновь полностью переменилась.

Рента вмиг снова поднялась на два пункта.

Медные рудники повысились в цене, возрос спрос на золотые прииски.

В мгновение ока паника сменилась энтузиазмом, и в этом было что-то зловещее.

— Ну и дела! Заметили, что делает банк?

Банк скупал акции.

Об этом сразу стало известно, обсуждению это не подлежало, и все старые завсегдатаи биржи отлично разгадали сей тонкий ход.

Подставным биржевикам, специально игравшим на понижение, в очередной раз удалось взбудоражить рынок. Заказ на пушки был чистой воды выдумкой, а поспешная и убыточная продажа акций — ни чем иным, как способом снизить их курс.

А теперь банк скупал акции, скупал все подряд, вовлекая рынок в чудовищную игру на повышение, ибо те, кто еще минуту назад предпочитал продавать, теперь покупал снова, чтобы, воспользовавшись повышением курса, пристроиться к удаче банка, разделить с ним барыш успешной махинации.