Пустая шкатулка и нулевая Мария. Том 6 - [11]

Вдруг мне вспомнились две одноклассницы, перемывавшие косточки Коконе.

Насколько я могу судить, они тоже обзывали Коконе из зависти. Их раздражало, что на нее смотрят мальчишки, и они говорили о ней гадости, чтобы выпустить из себя это раздражение. Возможно, то, что Коконе в хороших отношениях с Дайей, их тоже бесило.

С учетом прошлого Коконе – ничего удивительного, что она сорвалась.

– Знаешь, Рино зашла так далеко только потому, что ее подначивали другие. Они даже не понимали, какое зло они творят. Они думали, что я какой-то демон, а значит, преподать мне урок – это даже правильно. Кто знает, может, они даже считали, что это правосудие такое? Я знаю одно: они не понимали, что делают. Они потеряли связь с реальностью.

– Да что за… это просто маразм. Если в тебе осталась хоть капля объективности…

– Но в них не осталось. Они прекратили думать.

– …Прекратили думать?

– Ага. Об этом Дайя часто треплется.

Ааа.

Это как раз то, что Дайя ненавидит больше всего на свете.

Он убежден, что их счастье уничтожили безмозглые болваны, и поэтому хочет с помощью «шкатулки» создать мир без таких людей. Чтобы то, что произошло с Коконе, никогда больше не повторилось.

– Думаю, они где-то через месяц пришли в себя. Несколько человек даже извинялись передо мной, когда поняли, что наделали. Но смысл? С какой радости мне их прощать? От их извинений мои ожоги не сойдут, правда? Смысл был бы, если бы они пришли в себя до того, как сделали это со мной! Как они вообще смеют избавляться от вины с помощью извинений? …А когда я им сказала что-то в этом духе, они, представляешь, стали жаловаться, что я просто ужасная, раз они извиняются, а я так вот с ними. Чтоб они все сдохли, суки вонючие!

Выплевывая эти грязные слова, Коконе продолжала плакать.

– Я не смогу стать той, кем была раньше, сколько бы они ни извинялись. Я не смогу вернуться в то время, когда я никого не ненавидела.

И, чуть помолчав, продолжила:

– И мои отношения с Дайей тоже уже не вернутся.

Осталось, однако, кое-что, чего я по-прежнему не понимал.

– Почему?

– Мм?

– Почему вам надо было разойтись? Он ведь по-прежнему тебя любил, даже несмотря на эти дурацкие отметки на спине? В смысле, разве он не беспокоился о тебе? Почему же вам пришлось разойтись?

Коконе молчала.

Она смотрела в потолок, шмыгая носом. Видимо, пыталась привести мысли в порядок.

Лишь тут до меня дошло, что мой вопрос, вполне возможно, жесток. Была ли нужда этим интересоваться? В конце концов, их невольный разрыв уже произошел, и обратно ничего не вернуть. От объяснений, почему так случилось, лишь больнее должно стать.

Пока я молча стоял и раскаивался, Коконе наконец раскрыла рот.

– Кадзу-кун. Как ты думаешь, я симпатичная?

– Э?

Я решил, что она просто прикалывается в своей обычной манере. Просто пытается уйти от моего вопроса.

– Я симпатичная? По-настоящему симпатичная?

Но ее выражение лица было сама серьезность.

Я понятия не имел, почему это для нее так важно, но на ее лице было явственно написано, что отшутиться сейчас нельзя.

– …Ты очень симпатичная!

– Правда?

– Да. И это не лесть, я серьезно так считаю. И не только я; ты многим мальчишкам из нашей школы нравишься, правда? Вроде это ты мне говорила недавно, что в твоей коллекции уже двузначное количество признаний?

– Ты прав. Я пользуюсь дикой популярностью. Большей, чем этот грубиян и хулиган Дайя, да! Блин, я жутко сексуальная девочка-старшеклассница! Да еще с размером «Е»! Я непобедима! – усмешка, которую она отчаянно пыталась удержать на лице, пока занималась самовосхвалением, вдруг исчезла. – …Только все это без толку.

– Б-без толку?..

– Я не могу избавиться от ощущения, что я всего лишь уродливая сучка. Не могу; я чувствую себя просто никчемной свиньей.

– П-почему? Я тебе точно говорю, это просто –

– Я знаю! Я знаю, что я красивая! Я знаю! Я ведь очень старалась такой стать! Я столько всего сделала, потому что думала, что, если я буду нравиться, мне станет легче! – Коконе резко ухватила меня за руки. – Но все без толку!.. Эти чувства, они не уходят даже несмотря на то, что я знаю, что все это мое больное воображение! Я все равно чувствую, что я уродина! Это чувство, что я Дайе не пара и что я ни на что не гожусь, оно никуда не уходит! Объективные факты, общественное мнение – вообще ничего не решают!

– Но, но почему?

– Это было неизбежно! Неужели ты думаешь, что на меня могло совсем не подействовать, когда люди искренне считали меня злобной ведьмой? И еще хуже – я ведь была застенчивой тихоней, ты понимаешь, что это значит? Ты думаешь, я могла по-прежнему хорошо о себе думать, после того как со мной обращались как с дерьмом, жгли сигаретами, обзывали дьяволом, сукой, шлюхой? Я не могу! И не могла! Ты можешь себе представить, как это, когда куча народу делает с тобой ужасные вещи? И все они на полном серьезе считают, что ты просто мразь и заслуживаешь этого? Конечно, я тоже стала так думать! Конечно, я тоже стала думать, что заслужила это! Только так я могла со всем этим жить! Эти ожоги отобрали у меня всю мою уверенность в себе, самоуважение, вообще все, что мне было дорого!

Травма, которую не излечить правдой.