Пусть умрёт - [39]

      — А этим мечом можно сражаться?

      — Это, вне всякого сомнения, рабочий меч… а следовательно, им вполне можно сражаться...

      — И даже убить человека? – перебил Максимов.

      — Можете не сомневаться, – ответил Иванишин, с интересом взглянув на собеседника.

      — Спасибо, профессор, за поистине неоценимую помощь... Теперь я ваш должник.

      — Ну что вы... пожалуйста, не преувеличивайте. Но надеюсь, ваш вопрос не означает, что вы собираетесь воспользоваться этим оружием в подобных целях, – улыбнулся Иванишин.

      — Не беспокойтесь, в наши дни для этого существует много других, более эффективных видов оружия, – ответил Максимов. Потом, видимо решившись на что-то, добавил: – А если я всё же... э-э... оставлю его на пару дней – сможете дать окончательное заключение? Просто на более длительный срок не смогу...

      — Что ж, – обрадовался Иванишин и в глазах его загорелся неукротимый огонь познания, – нелегко, но попробовать можно. Мне необходимо связаться с лабораторией и спросить их...

      — Так в чем же дело? Связывайтесь, профессор. Повторяю, я ваш должник.

      — Хорошо, я вам позвоню.

 Покинув стены института, Максимов еще долго размышлял о судьбах отечественной науки, в частности исторической, поражаясь многогранности человеческих талантов. Действительно, если бы вчера ему кто-нибудь сказал, что можно делать бизнес на «истории»… в смысле – на исторической науке, он бы попросту поднял на смех такого чудака.

      Через день позвонил профессор, как и обещал, и первым делом совершенно неожиданно извинился перед Максимовым.

      — Прошу простить меня за излишнюю самоуверенность, Александр, – начал он, – но, поверьте – если бы вы занимались моей наукой, вы бы точно также не поверили своим глазам!

      — А в чем дело? – спросил заинтригованный Александр.

      — Дело в том, что лабораторное исследование металла показало, что он в последний раз был в расплавленном состоянии...

      — В расплавленном?

      — Ну, да. Его выплавили около двух тысяч лет назад.

      — Что-о? Так это значит...

      — Вот именно! Это значит, не исключено, что данный экземпляр датируется первым веком нашей эры!

      — Не исключено?! Это же очевидно, Георгий!

      — Не горячитесь, не горячитесь, коллега. В науке так быстро открытия не делаются. Надо еще долго все проверять, сопоставлять... Не забывайте, этот факт противоречит нашим представлениям о времени изобретения технологии производства дамасской стали.

      — Да, да, помню – узоры, – ответил польщенный «коллега».

      — Совершенно верно. Но это еще не все. Есть кое-что еще более невероятное, чем узоры... Спектроскопический анализ стали показал, что материал клинка – никель-молибден-ванадиевая лигатура.

      — Если не ошибаюсь, это прочнейший современный сплав?

      — Не ошибаетесь. Можете подъехать за своим экспонатом.

      Вечером того же дня Максимов забрал меч у Иванишина. Дома, перед тем как вернуть его Эдику, он не удержался и еще раз развернул пакет.

 Меч лежал перед ним на столе. С виду – простая вещица. Такие, даже покрасивее и поблестящей можно недорого купить в сувенирных лавках. Простая – пока не возьмешь в руку. А когда возьмешь – все сомнения немедленно улетучатся. Непонятно почему, но пропадут без следа, как будто облачился в костюм, который носишь не первый год, – он притерся к тебе, а ты привык к нему; нигде не тянет, не поджимает, сидит, как собственная кожа.

      Именно такое чувство посетило Максимова, когда он взял меч в руку. Ему даже показалось, что когда-то, давным-давно,  этот предмет был у него в руке.

      Александр долго вглядывался в клинок, и со стороны могло показаться, что он читает какие-то видимые ему одному знаки. И вдруг почувствовал, что мерцающие блики гипнотизируют его. Он уплывал все дальше и дальше из реального мира... Ему показалось, что камень на рукояти гладиуса радостно просветлел, а потом заговорщицки подмигнул ему...

      Он находился в пустынной горной местности.

 День был солнечным, но прохладным. В это время года ночами в горах нередок мороз. Пожухлая трава все еще никак не могла смириться с приближением зимы и, оттаяв под солнечными лучами, весело зеленела на южном склоне, хотя в тени остроконечных елей, покрытая серебристым инеем, она напоминала бороду старца, расстеленную по склону. С разогретого за день камня было уютно любоваться ни с чем не сравнимым закатом в горах. Солнце скрылось за вершиной с белоснежной шапкой, и в лучах, струящихся из-за ослепительно яркой кромки, было видно, как далеко в вышине ветер беззвучно срывает с горы снежную пыль, закручивая ее в радужные вихри.

 Пораженный этим великолепием он не сразу заметил, что по направлению к нему по склону поднимается какой-то человек. Когда он подошел, Александр рассмотрел его лучше. Это был седой, как лунь, старик.

      –  Нравится ли тебе в горах? – спросил старик вместо приветствия.

 Александр не удивился его внезапному появлению, потому что понимал, что все это происходит во сне.

      – Да, – ответил он совершенно искренне, так как действительно был потрясен красотой горного пейзажа.