Пусть победит сильнейший - [5]
У Эмиля Лансье были старые счеты с Лероком. Всего два года назад Лерок считался «первым колесом» Антверпена. Правда, сейчас звание чемпиона носил Лансье, но от Лерока всегда можно ждать сюрпризов. Да… Хорошо бы вывести из гонки сразу и Вессада, и Лерока.
— Есть предложение, — перебил Дюваля Лансье.
Он сказал это негромко, но внушительно.
«Хозяин» остановился, прервав речь на полуслове.
— Есть идейка, — скромно повторил Лансье, не переставая шлифовать ногти. — Надо вывести из строя Вессада. Не так ли? И сделать это тонко, без возможных впоследствии разоблачений. Не так ли?
— Так, так! Да не тяните, — горячился Дюваль. — Выкладывайте вашу очередную чепуху. И покороче!
— И вот я предлагаю… — Лансье теперь чувствовал себя хозяином положения и не торопился. — Старт будет раздельным. Вессад вытащил третий номер. Не так ли? И вот один из нас — ну, скажем, Лерок (он идет четвертым) — прямо со старта берет предельную скорость. Спурт за спуртом…[5] Обходит всех и ведет гонку…
— Но тогда он вскоре выдохнется! — сердито закричал Дюваль.
— Обязательно выдохнется, — спокойно подтвердил Лансье. — Продержится километров десять-пятнадцать и сойдет с дистанции…
— Ничего не понимаю! — развел руками «хозяин».
— Конечно, вам не понять: вы ведь никогда в жизни не сидели в седле, — позволил себе съехидничать Лансье. — А вот наш уважаемый тренер уже, наверно, догадывается, в чем соль…
Тот кивнул головой.
— Итак, Лерок прямо со старта мчится сломя голову, как безумец. Через десять-пятнадцать километров от него пар идет столбом, и он валится набок…
— Но к чему это? — снова закричал Дюваль и посмотрел на Лерока.
Тот сидел взъерошенный, и глаза его сверкали. Видно было: ему стоит немалых усилий сдержать себя, дослушать друга до конца.
— К чему? — переспросил Лансье. — А вот к чему! Вы знаете: Вессад непременно хочет занять первое место. Увидев впереди себя Лерока, докер обязательно потянется за ним. Лерок еще нажмет, Вессад — тоже, Лерок спуртует, Вессад — тоже. Лерок вертит изо всех сил, словно за ним гонится стая бешеных шакалов. Вессад не желает отставать…
Предположим, к пятнадцатому километру Лерок окончательно выдыхается и сходит. А Вессад, измочаленный бесконечными спуртами, вынужден идти дальше. Но впереди еще тридцать пять километров! Тут-то другой, сильный и свежий, гонщик спокойно достает Вессада и обходит.
Лансье перестал подпиливать ногти и торжествующе поглядел на Дюваля. Тот вопросительно посмотрел на тренера.
— Блестяще! — кивнул тренер.
— Да, ловко, — согласился Дюваль. — Только… А что, если «милый» докер не погонится за Лероком?
— Невозможно, — холодно и уверенно заявил Лансье. — Вы представляете: новый талант, звезда портовиков — и вдруг уже на самом старте так сильно отстает от лидера. И кто? Анри Вессад! — Лансье усмехнулся. — Это же не парень — бомба! Вулкан! Гейзер! Притом учтите, — Лансье снова усмехнулся, — Вессаду и в голову не придет, что его умышленно режут. Он знает — Лерок сильный гонщик, один из главных претендентов на первое место. Вессад обязательно захочет достать его.
— Блестяще! — повторил тренер.
— Простите, простите! — возбужденно перебил Лерок. — Как же так?
Он вскочил и зло оглядел всех.
— Значит, я должен сойти с дистанции? Ловко! Мне ясны штучки Лансье. Я выбываю, Вессад — выдыхается, а Лансье завоевывает первенство… моими ногами! Не хочу я сходить!
— Ты не хочешь? — Дюваль подошел вплотную к длинному Лероку и, закинув голову, посмотрел ему в глаза. — Ты не хочешь? А кто должен мне семь тысяч франков? А?
Лерок притих.
Потом он опять вскочил и крикнул:
— А почему не наоборот?! Пусть Лансье сам мчится как ошалелый! А я потом обойду Вессада.
— Не забывайся! — перебил Дюваль. — Лансье, а не ты, чемпион города. У него больше шансов обогнать этого черта.
Гладкая, будто прилизанная, серая лента шоссе убегала вдаль. Она сверкала, как ледяная, и чуть-чуть отливала синевой.
У горизонта шоссе поворачивало, описывало пятикилометровый круг и вновь возвращалось к тому месту, где высились две большие дощатые, крашенные в зеленый цвет трибуны.
Мальчишкам, занявшим выгодные наблюдательные посты на вершинах деревьев, шоссе казалось похожим на длинный узкий ремешок. Он был застегнут, и пряжкой служили трибуны, забитые до отказа зрителями.
Болельщики, не уместившиеся на них, вытянулись двумя длинными шпалерами вдоль всего шоссе.
Возле трибун, около линии старта, стояли гонщики: четверо в голубых фуфайках — из клуба «Виктуар», трое — в черных рубашках и черных трусах — докеры, остальные — в зеленой, желтой, синей форме.
Оркестр непрерывно исполнял марши и гимны. Торопливо делали записи корреспонденты, толпились фоторепортеры, тут же стоял грузовик с нацеленным на шоссе киноаппаратом.
Анри Вессад, крановщик плавучего крана, сухощавый, высокий, чуть сутуловатый, с изрытым оспинами лицом, старался казаться спокойным, но это ему плохо удавалось.
Перед стартом все гонщики волнуются. Многих даже бьет озноб. Горячему, вспыльчивому Вессаду особенно трудно было сохранить душевное равновесие.
Ночью он ворочался в постели, что-то шептал во сне. На гонку явился взвинченный, напряженный, с лихорадочно блестящими глазами.
