Пусть об этом знают все - [70]

Разбудил их дверной звонок, настырный, требовательный. Оба спросонья переглянулись.

– Дежавю какое-то, – проворчал Максим. Скосил глаза на Алену: – Опять хозяйка?

– Не знаю, – пробормотала она, выбираясь из-под одеяла. – Наверное. Нет, правда. Точно она. Больше некому.

Алена накинула халат и подошла к двери. В глазок увидела соседку из квартиры напротив и незнакомого мужчину.

– Кто там? – спросила на всякий случай.

Глава 26

Ночь была бессонной, полной сомнений и противоречивых дум. Сообщение Алены Максим перечитал раз двадцать, выискивая между строк скрытый смысл. Хотя и без скрытого смысла все было понятно.

Сначала в нем билась злость: ну что она за человек такой? Раз ей дороги их отношения и он сам, то какого черта? Не могла этому уроду Яковлеву прямо сказать, ладно. Это, в принципе, он мог понять. Сам не так давно пережил не самое приятное расставание. Но почему она ему-то ничего не сказала? Ведь могла бы. «Боялась потерять», – вон пишет. Но разве он не понял бы ее? Понял бы! Ну попытался бы, во всяком случае. Конечно, было бы приятнее, если бы она ни с кем до него… Но что уж теперь… Ясно же, что не на острове необитаемом живет, не в глуши лесной, не в монастыре. Да и лет ей уже девятнадцать, не маленькая. Так что попытался бы понять! Ну, может, подосадовал бы сначала, побурчал, но в итоге все равно понял бы и принял как данность. Но вот то, что скрыла, – это ранило. Как будто она ему совсем не доверяет. А если нет доверия, то какие отношения?

С другой стороны, то, что Алена не могла его послать, – это полбеды. Хуже всего тот «пьяный раз» с Яковлевым в их комнате, вот это мучило Максима больше прочего. Даже был порыв выдать ей что-нибудь уничижительно-едкое, но тут же себя одернул, устыдившись. Скатываться в такое – это уж совсем себя не уважать.

Неоднократно Максим набирал ей ответ, но затем удалял, не отправив. На себя тоже злился – идиотизм какой-то! Как подросток, честное слово. В конце концов отложил телефон. Решил, что надо им поговорить нормально, на трезвую, спокойную голову. Глядя в глаза. Жаль только, что ночь. И время, как назло, еле тянулось.

Пока лежал без сна, в голову лезли воспоминания, сумбурные, хаотичные, недавние и из прошлого. Кое-что вспоминать не хотелось вовсе, а что-то он, наоборот, смаковал, невольно улыбаясь. Проигрывал в уме любимые фрагменты: как она, смущаясь, краснела; как смеялась; как закусывала нижнюю губу… О, губы ее – это вообще его фетиш.

Довспоминался так, что тоска накатила и в груди болезненно заныло.

Уже под утро, когда самый крепкий сон, Максим, совсем измаявшись, решил: ну хочет же все равно быть с ней. Пусть даже была она с этим Яковлевым, пусть это засело внутри и свербит, не умолкая, но остаться без нее – это еще хуже. Зачем же себя мучить, ее мучить? Ради чего? Ради гордого трагического образа? Ну его к чертям, этот образ! Надо делать то, что хочется. И быть с тем, с кем хочется. Да и потом, все имеют право на второй шанс. Она вот ему дала такую возможность, и, если уж начистоту, его собственные прошлые грешки поувесистей будут.

Даже удивительно: как только Максим все решил для себя, так сразу стало легче. Боль, что сдавливала все внутри, почти стихла. Ну а Яковлев со временем забудется. Надо просто об этом не думать.

Едва дождавшись шести утра, Максим засобирался к Алене. Он бы и раньше сорвался – все равно не спал, но кто бы его выпустил. И в шесть-то утра вахтерша разворчалась, мол, куда его в такую рань несет, сам не спит и людям не дает. Но дверь открыла, обязана.

А на улице творилось черт-те что. Пока бежал до дома Алены, вымок насквозь. Хорошо хоть, недалеко. И хорошо, что местные вандалы раскурочили замок у подъездной двери. По лестнице взбежал через две ступеньки, а у ее квартиры замер. Может, зря он в такую рань? Может, стоило дождаться хотя бы рассвета? А то сейчас перепугает ее…

«Ну не возвращаться же обратно», – рассудил Максим и, чуть отдышавшись, тронул кнопку звонка.

* * *

Заранее Максим не продумывал, что скажет или сделает. Главное, прийти, увидеть ее, а там уж они разберутся. Но разговор давался с трудом. Впрочем, самое важное он сказал.

А потом… Он и сам не знал, как так получилось, что они стали близки. Конечно же, он этого хотел, сильно хотел – сам удивлялся своей выдержке. Представлял постоянно, как это будет с ней. Даже прикидывал в уме устроить что-нибудь эдакое, романтичное, как девчонки любят, и досадовал, что фантазии не хватает.

Но все это было до их ссоры. Сейчас же Максим ни о чем таком не помышлял. Просто лежать рядом с ней, теплой, желанной, и не притронуться – оказалось выше его сил. Как тут удержаться-то?

«Только обниму и спать», – думал. А дальше его и вовсе захлестнуло так, что он практически утратил контроль над собой, вообще обо всем забыл. Ни единой мысли не осталось, одно лишь желание – горячее, острое, непреодолимое.

Однако главное понял: ничего у Алены с Яковлевым не было. Ни с кем не было. Он – первый! Натрепали, сволочи!..

Правда, в тот момент Максим растерялся. Но потом его аж распирало от ликования и щемящей нежности. И хотя старался держаться небрежно, чтобы не выглядеть влюбленным дурачком, сам глаз от нее не мог отвести, пока она перестилала кровать, хлопотала на кухне, что-то еще делала. Ходил за ней по квартире следом, мимоходом стараясь сорвать прикосновения, прижать, поцеловать.