Пусть об этом знают все - [44]

– Только надо так, – предупредил Денис, – чтобы она этого не узнала…

У него были еще кое-какие соображения, но не успел их озвучить: кто-то постучал в комнату, раз, другой.

Денис распахнул дверь и остолбенел. Там стоял вчерашний преподаватель, которого он по незнанию обозвал бараном.

Само по себе это явление вызывало как минимум сильное удивление. Как? Откуда? Почему? Вообще-то преподаватели – такие молодые, новички, – тоже жили в их общежитии, но занимали комнаты только на верхнем, девятом этаже и вниз, к студентам, никогда не спускались.

Вот только у этого препода в руках была знакомая кастрюля с прокисшим супом, и это полностью и бесповоротно завело Дениса в глухой ступор. Он так опешил, что толком даже не успел ничего спросить. Препод всучил ему эту дурацкую кастрюлю и ушел. Ничего не объяснил, лишь посмотрел многозначительно, мол, догадайся сам. Или что?

Денис медленно развернулся и подошел к столу.

– Фу, блин, что за вонь! – скривился Костян.

– Пацаны, я вообще ничего не понял. Это что сейчас было?

– А что было?

– Да пришел тот препод, ну на которого я тогда на лестнице наехал. Вот это мне сунул и ушел.

– Может, он с кем из первачков знаком и они стукнули? – предположил Серый.

– Не знаю, – пробормотал Денис. – А почему он ничего не сказал?

– Может, спешил.

– Дэн, давайте уже избавимся от этой вони? Хоть на кухню вынесем, а то сейчас блевану, – предупредил Костян.

Кастрюлю они вынесли, но еще долго обсуждали странный визит, пока Серый не сменил тему:

– Пацаны, видели на стенде? В пятницу посвящение в студенты у первачков будет. Ну что, приготовим для них программу?

– Обязательно! – воодушевленно подхватили и Денис, и Костян.

Глава 15

Весь вечер вторника до глубокой ночи парни напряженно ждали возмездия за выходку Максима.

Азамат и Иван при этом хотя бы хорохорились, что за такую шутку и по физиономии получить приятно. Даже посокрушались, что не видели выражение лица Яковлева в тот момент. Допытывали, как тот отреагировал.

– Офигел он, да и все, – пожал плечами Максим, не уточняя, что шок у него вызвала скорее не кастрюля, а он сам.

Ну а Толик бурчал недовольно, предрекая, что теперь всем не жить из-за дурацкой забавы.

– Не бзди, – усмехнулся Иван. – Тебя он пощадит. А то кто ж ему будет трусы стирать?

– Трусы я ему не стираю! – воскликнул Толик возмущенно.

– Ну носки – велика разница.

– Фу, блин! – скривился Максим.

– Ты ему тоже посуду мыл, между прочим, – обиженно ответил Толик Ивану. – А у меня болевой порог низкий.

– Может, напомнить, что они со мной делали перед этим? А тебе только свистнут, и ты уже бежишь во всю прыть исполнять поручение.

– Они тоже меня били в августе, когда вас еще тут не было! Я долго держался! А у меня почки больные.

Максима раздирали противоречия. С одной стороны, противно все это было: носки, посуда… Бред какой-то! Как можно позволять так помыкать собой? А с другой стороны, жалел их, даже этого трусоватого Толика.

А еще вспоминалось, как они в гимназии травили неугодных, в том числе Алену. И уже знакомый стыд горячо запульсировал в висках.

Толик весь вечер ныл и каждый раз вздрагивал от шагов за дверью. А поскольку комната их находилась недалеко от душевой, сновали туда-сюда постоянно. Максим тоже напрягался, хоть и вида не показывал. Но чувствовал, что тот розыгрыш еще выйдет ему боком. И даже удивлялся, почему до сих пор сюда не явился разбираться этот пресловутый Яковлев.

Ночью почти и не спал. Не из-за Яковлева даже. Просто все было неудобно и непривычно. Койка слишком узкая, панцирная сетка чересчур провисшая, будто в гамаке лежишь, подушка комковатая, одеяло колючее… Еще и пацаны по соседству вошкались и сопели.

А в среду сразу после занятий Максим уехал в поселок. Мать упросила: «Давай уж вместе показывать дом тому художнику, а то неизвестно, что за человек. И вообще, ты же теперь там владелец».

Художник имел образ почти канонический, богемный, разве что без берета: прямые темные волосы чуть не до плеч, двухнедельная щетина с проседью, пончо грязно-зеленого цвета, длинный шарф многослойным коконом вокруг шеи. Но брюки и ботинки были у художника дорогие. Да и приехал он не на электричке, как Максим, а на «Ауди Олроуд Кватро». Дом почти и не осматривал, во всяком случае, наверх даже подниматься не стал. Повосторгался тишиной, чистым воздухом, просторами, камином… Заявил, что «берет не глядя», и обещал прямо завтра скинуть деньги на карту. А въедет уже со следующей недели.

Потом он умчался, прихватив мать с собой. Максима тоже предлагал подвезти до города, но тот отказался. Решил провести ночь дома, выспаться нормально, да и просто отдохнуть от общажной нищеты, которая не просто угнетала, а, словно грязь, липла к коже.

* * *

Следующим утром Максим, уже наученный опытом, добирался в город на маршрутке: дороже в два раза, зато быстрее и с комфортом.

День вообще задался. И погода радовала позднесентябрьским щедрым теплом. И на семинаре по политологии у доцента Мухина, которого вся группа называла упырем, нарвался на комплимент. Не очень деликатный, правда, но справедливый же.

– Наконец-то тут появилась голова, которая соображает, – скупо улыбнувшись, процедил Мухин, выслушав ответ Максима на тему прогностической функции политологии.