Пусть льет - [2]

Осенью 1951 года, вернувшись в Танжер, я отправился в Шауен писать последнюю часть. Там, в совершенной тишине горных ночей, я и сделал то, что надеялся совершить, дойдя до этого места в книге. Отключил все средства управления и позволил «Другому виду тишины» направлять себя, не предоставляя никаких сознательных указаний. Текст дошел, докуда мог, затем остановился, и это был конец книги.

Герой — ничтожество, «жертва», как он себя описывает, личность его, определяемая исключительно в понятиях ситуации, вызывает сочувствие лишь до той степени, до которой он — жертва. Он — единственный полностью вымышленный персонаж; для всех остальных я брал образцами настоящих жителей Танжера. Некоторые разъехались, прочие умерли. Единственный персонаж, чей прототип по-прежнему здесь, — Ричард Холлэнд, и то лишь потому, что здесь остаюсь я, а он — карикатура на меня.

Кража денег, как она случилась на самом деле, была настолько невероятна, что мне пришлось ее видоизменить, чтобы выглядела достоверно. Года через три после окончания Второй мировой войны в Танжер со своей женой приехал сын одного знаменитого английского писателя и решил купить участок земли и построить дом. Тогда существовал запрет на вывоз валюты из Соединенного Королевства, поэтому, как множество других, он отправился к одному индийскому торговцу в Гибралтар, которому выдал чек своего лондонского банка. Индиец должен был отдать распоряжение своему сыну в Танжере, чтобы тот доставил сумму в песетах мистеру Х. Но мистер Х. был важный господин, у него такими делами занимался нанятый секретарь. Отправившись за деньгами к молодому индийцу, секретарь нашел ожидавшую его сумму наличными, но — в фунтах стерлингов, а не в песетах, а фунты в Международной зоне тратить было нельзя из-за финансовых ограничений. Индиец свел его с менялой за углом, который согласился купить фунты. Меняла сложил песеты в ящик и принес индийцу; и сказал, что идет обедать, а носить с собой не хочет — он заглянет днем по пути обратно в контору и заберет фунты.

Днем секретарь зашел в лавку к индийцу сообщить, что только что расстался с менялой в Соко-Чико, и тот попросил оказать ему услугу — сразу же отнести фунты за угол к нему в контору. Он вышел с ящиком и через пять минут вернулся. Всё, готово, сказал он. Забрал песеты, поблагодарил индийца и вышел в толпу, бурлившую на Сиагинах. Через час он уже сидел в самолете на Мадрид — и с песетами, и с фунтами. Последние сведения о нем, дошедшие до меня год или около того спустя, были из Буэнос-Айреса, где он играл на скачках.

П. Б.

1 Международная зона

1

Уже была ночь, когда маленький паром подтянулся к причалу. Даер сходил по трапу, и вдруг порыв ветра швырнул ему в лицо теплые капли дождя. Других пассажиров было немного, одеты скверно; вещи свои несли в дешевых картонных чемоданах и бумажных пакетах. Он смотрел на них, безропотно стоя перед таможней, ждал, чтобы открыли двери. Полдюжины сомнительных марокканцев уже заметили его из-за забора и кричали.

— Отель «Метрополь», мистер!

— Эй, Джонни! Давай!

— Гостиница надо?

— «Гранд-отель», эй!

Как будто он предъявил им свой американский паспорт. Даер не обращал внимания. На минуту или около того дождь зарядил всерьез. Когда чиновник открыл дверь, Даер уже был неуютно влажен.

Комнату внутри освещали три масляные лампы, выставленные на стойку, по одной на инспектора. Те Даера приберегли напоследок, и все втроем очень скрупулезно обшарили все его пожитки, без проблеска дружелюбия или юмора. Когда он снова сложил саквояжи так, чтобы застегнулись, их пометили лавандовым мелком и неохотно его пропустили. У окошка, над которым печатными буквами значилось «Policia», пришлось ждать в очереди. Пока Даер там стоял, его внимание привлек высокий мужчина в кепке с козырьком — он крикнул:

— Такси!

Человек был прилично одет, поэтому Даер кивнул ему: да. Тут же, шагнув забрать багаж, мужчина в кепке ввязался в потасовку с остальными. Даер в тот вечер был единственной добычей. Он с омерзением отвернулся, а вопящие фигуры вывалились за дверь вслед за таксистом. Даера все равно подташнивало.

И в такси, пока дождинки обстреливали ветровое стекло, а скрипучие дворники болезненно елозили по нему взад-вперед, Даеру по-прежнему было неважно. Вот он и впрямь тут; назад пути нет. Разумеется, о пути назад вопрос никогда и не стоял. Написав, что согласен на работу, и купив билет из Нью-Йорка, он знал, что это решение неотменимо. Человек не передумывает насчет такого, если у него осталось меньше пятисот долларов. Но теперь, тут, стараясь разглядеть тьму за стеклами, он впервые ощутил отчаяние и одиночество, которые, как ему казалось, остались позади. Даер закурил и предложил пачку водителю.

Он решил, что пусть таксист сам за него решит, где ему остановиться. Человек был марокканцем и очень мало понимал по-английски, но слова «дешево» и «чисто» знал. С мола они выехали на сушу, притормозили у ворот, где в машину через передние окна засунули головы два полицейских инспектора, а затем некоторое время не спеша катились по улице, на которой горело очень мало тусклых огоньков. Когда подъехали к гостинице, таксист не предложил ему помочь с багажом, а носильщика в поле зрения не оказалось. Даер еще раз оглядел вход: фасад был как у крупного современного отеля, но за парадной дверью горела одна свеча. Он вышел и принялся выгружать багаж. Затем вопросительно глянул на таксиста — тот наблюдал, как он освобождает такси от чемоданов; ему не терпелось поскорее уехать.