Пусть ему будет стыдно - [9]

Кошка отвечает на мое беспокойство шипением с такой силой, что даже плюется.

— Пока вы, две идиотки пребывали в ужасе от кошки, я нашла кое-какие интересные письма в комнате Ричарда, — говорит нам Пейдж, протягивая мне кошку и нагибаясь, чтобы забрать с пола бумаги.

Кошка смотрит на меня большими, грустными глазами и я чувствую своеобразную связь с ней, она начинает низко урчать и снова шипит.

Кеннеди слезает со стула и поворачивается, показывая рукой на кошку.

Подняв руки вверх, качает отрицательно головой.

— О нет. Даже не думай об этом. Эта кошка засранка.

Кошка шипит и пытается вырваться из моих рук к Кеннеди. Я крепче держу ее, пытаясь удержать ее, чтобы она не бросилась царапать лицо Кеннеди.

— Не называй ее так, — шепчу я. — Скорее всего, она пребывает в шоке, что убийство ее хозяина произошло прямо у нее на глазах.

Я удерживаю ее одной рукой, второй пытаясь успокоить, почесав за ушами.

Кеннеди делает шаг вперед и внимательно смотрит на кошку.

— Сейчас уже не такая крутая, да?

Кошка опять шипит, и я отворачиваюсь от Кеннеди, так по крайней мере ее никто не будет дразнить.

— Так какие письма ты нашла в комнате Ричарда? — спрашиваю я Пейдж.

Она протягивает бумажки, Кеннеди просматривает их.

— Ну и ну. Похоже адвокат Ричарда пытался его шантажировать, — говорит Кеннеди с улыбкой. — Месяц назад он послал Ричарду электронное письмо, сообщив, что если Ричард не заплатит ему четверть миллиона долларов, он расскажет все, что знает.

— А не сказано, что он имеет ввиду? — спрашиваю я.

Кеннеди листает страницы.

— Неа. Здесь повторяется одно и тоже, но Ричард в основном говорит ему отвалить.

Кеннеди протягивает мне письма, и когда я вижу имя и адрес электронной почты в верхнем углу страницы, мой рот раскрывается.

— О, Боже мой. Я знаю этого парня. Я училась с ним в юридической школе.

Майлс Харпер. Он был в выпускном классе, и мы пересекались пару раз с ним на занятиях. Он был идиотом тогда, и несколько раз я видела его на общественных мероприятиях, уже когда учились на юрфаке, могу сказать одно — он не изменился.

— Ну, значит, заставить его рассказать тебе все — это просто твоя удача, — говорит мне Пейдж с улыбкой.

— Пейдж, почему на тебе блестящие серебряные туфли? — вдруг спрашивает Кеннеди.

Я смотрю на ноги Пейдж и, конечно же, черные сапоги, в которых она пришла, сейчас заменены на четырехдюймовые шпильки, покрытые кристаллами.

— Ты правда думаешь, что я найдя гардероб бывшей жены миллиардера не примерила бы шпильки? Я не могу поверить, что она оставила их.

Пейдж выставляет свою ногу и свет просто переливается и искрится от ее туфель.

— Верни, — предупреждает Кеннеди.

Пейдж переминается с ноги на ногу на шпильках.

— Но ей они даже не нужны! И у нее шесть пар просто потрясающей обуви здесь. Они из летней коллекции Даниэля Мичетти 2010 году. Это кристаллы Сваровски!

— Ты что, говоришь по-русски? — жалуется Кеннеди. — Я понятия не имею, о чем ты говоришь.

Кошка шипит на Кеннеди.

— О, заткнись чертовая кошка. Верни обратно обувь и валим отсюда.

Кеннеди хватает мой фонарик с пола и смотрит на Пейдж, когда та выходит из комнаты, чтобы вернуть обратно обувь. Кеннеди останавливается в дверном проеме и оглядывается на меня, вопросительно приподнимая бровь.

Я делаю вид, что не понимаю ее вопроса, и продолжаю гладить кошку по голове. Наконец, она всплескивает руками.

— Ах, ты должно быть шутишь?

Я выхожу из себя.

— Я не могу оставить ее здесь. Она грязная, голодная и совершенно одна.

Кеннеди качает головой и вздыхает.

— Хорошо. Но если эта тварь сделает что-то мне, поскольку так смотрит на меня, по дороге домой, я открою дверь и вытолкаю вас обоих на полосу встречного движения.

Глава 5

Прошло несколько дней как мы вернулись домой, после обыска в доме Ричарда, я кормила Снежок тунцом из банки и пыталась помыть ее в ванне. До сих пор царапины, покрывают мои руки, и мокрая кошка не выходила из-под моей кровати целый день. Даже высохнув, она часто скрывается от меня под кроватью, шипя и даже рыча всю ночь, вернее сказать каждую ночь.

Теперь мне кажется, что имя Снежок не очень ей подходит.

Между расследованием по делу Ричарда Ковингтона и попытками уговорить кошку вылезти из-под моей кровати, при этом не получив новые царапины, я просматривала альбом выпускников с Майлсом Харпером. Оказывается, он работает в одной из фирм моего отца. Поскольку я буду ужинать с родителями в эти выходные, решила подождать, по расспрашивать их, перед тем, как говорить с ним.

В то же время, я пришла к выводу, что можно также поговорить и с другими подозреваемыми. По большей части, Ричард Ковингтон вел довольно обычную жизнь. Он вырос в обеспеченной семье, относящейся к высшему классу, у него не было ни братьев, ни сестер, и уже не было родственников. Он отправился в школу, чтобы стать врачом, изобрел новый тип катетера для сердца и заработал на этом миллиарды. Несколько лет назад встретил свою будущую жену, произнося речь в своей альма-матер. Она была студенткой, конечно же. Зачем пятидесяти пятилетнему миллиардеру жениться на ком-то своего возраста?

Согласно проведенному расследованию, он был честным, кроме того меценат, жертвующий средства во многие благотворительные фонды. Единственным его недостатком было пристрастие к порно, так говорилось на странице Facebook его бывшей жены. Большинство ее сообщений было именно об этом, с тех пор как они разошлись: «Я боролась с этим так долго, но пришло, наконец, время поговорить начистоту. Ричард и я разошлись из-за его пристрастия к порно».