Пушкинский круг. Легенды и мифы - [34]

Вы ж вздохнете ль обо мне,

Если буду я повешен?

Стихотворение написано чуть ли не через два года после восстания декабристов. Но обратите внимание на интонацию, свидетельствующую о том, какими свежими, святыми и нерушимыми оставались воспоминания о пяти товарищах, повешенных на кронверке Петропавловской крепости. О том, что и он вполне мог оказаться рядом с восставшими, Пушкин сам признался Николаю I при встрече с царем в Москве, во время его коронации. В ответ на прямой вопрос императора, что он делал бы 14 декабря, если бы находился тогда в Петербурге, Пушкин так же прямо ответил, что был бы вместе с восставшими. Все это вместе взятое дает нам основание включить в наше повествование о петербургском круге Пушкина рассказы как о самом восстании 14 декабря 1825 года, так и о людях, которых впоследствии назовут «декабристами». Еще раз отметим, что это только те люди, кого отметил своим вниманием городской фольклор.

Отдаленным предвестием восстания на Сенатской площади стали известные события в так называемой «государевой» роте Семеновского полка в октябре 1820 года. Рота, чьим шефом состоял сам император Александр I, отказалась повиноваться командиру полка немцу Ф. Э. Шварцу. Этот самодур был так ненавистен солдатам, что мятежную роту поддержал весь полк. Бунт тут же подавили, полк расформировали, а непокорную роту в полном составе отправили в Петропавловскую крепость. Шварца пришлось отдать под суд, а девятерых зачинщиков приговорили к шести тысячам ударов шпицрутенами и каторжным работам.

Император во время семеновского бунта отсутствовал, он встречался с австрийским канцлером Меттернихом. Именно тогда, ничего не подозревая о событиях в Петербурге, он настойчиво уверял канцлера в том, что «на спокойствие в России можно положиться». Если верить историческому анекдоту, весьма популярному в Петербурге 1820-х годов, Меттерних внимательно выслушал русского императора и сообщил ему о восстании в Семеновском полку. Нам неизвестна реакция императора. Возможно, именно об этом выступлении семеновцев он и в самом деле не знал, но то, что царь был довольно подробно осведомлен о настроениях в армии, и особенно в офицерской среде, можно не сомневаться. Ему докладывали. И неоднократно. По некоторым сведениям, он знал и о готовившемся выступлении декабристов. По всем данным, оно предполагалось в 1826 году. Собирался ли он предпринять какие-нибудь меры? Сказать об этом сегодня трудно, но если и собирался, то просто не успел. Неожиданная смерть императора изменила все планы как самого правительства, так и руководителей тайных обществ.

Драматические события короткого периода междуцарствия — от внезапной и загадочной смерти Александра I в Таганроге до неожиданного отречения от престола Константина Павловича в Варшаве — побудили руководителей тайного Северного общества пересмотреть сроки действительно намечавшегося на 1826 год вооруженного выступления. На квартире К. Ф. Рылеева заговорщики выработали план немедленных действий. Предполагалось вывести солдат на площадь перед Сенатом и принудить последний объявить о созыве Учредительного собрания. Формально это должно было облечься в требование присяги не Николаю Павловичу, а его брату Константину, тот в обществе слыл либералом.

И действительно, согласно широко распространенной легенде, гвардейские солдаты, стоя на Сенатской площади, весело скандировали: «Конституция», наивно полагая, что это жена Константина. В случае неудачи, если верить некоторым легендам, полки должны были поджечь Петербург, чтобы «праха немецкого не осталось», и отойти к новгородским военным поселениям.

События 14 декабря 1825 года не только всколыхнули Россию, но и разделили общество на две далеко не равные части. Сохранилось предание о графе Ф. В. Ростопчине, который, узнав о восстании, будто бы сказал: «Обыкновенно сапожники делают революцию, чтобы сделаться господами, а у нас господа захотели сделаться сапожниками».

Что же касается самого восстания, то в фольклоре нашла отражение отчаянная попытка предотвратить трагический исход событий. Ее предпринял великий князь Михаил, он въехал верхом между гвардейцами Флотского экипажа и солдатами Московского полка и пытался говорить с моряками. В это время откуда-то появились двое офицеров и некий человек в партикулярном платье. Человек в штатском прицелился в Михаила, но трое матросов Флотского экипажа бросились на него и тем самым, утверждает легенда, спасли великого князя.

Подавлением восстания руководил лично Николай I. Он хорошо знал многих офицеров гвардейских полков. С некоторыми из них великокняжеская чета дружила, что называется, семьями. Многие, в той или иной степени, приходились родственниками императорской фамилии. Рассказывали, что, когда один из старейших иностранных дипломатов, находясь там же на Сенатской площади, подошел к Николаю и спросил, не могли бы они, дипломаты, каким-нибудь образом помочь императору, тот сухо проговорил: «Это дело семейное, и в нем Европе делать нечего». Впрочем, все было достаточно зыбко и неопределенно. Во всяком случае, по слухам, перед тем, как выйти из Зимнего дворца на Сенатскую площадь, Николай попрощался со своей семьей.