Пушкинский круг. Легенды и мифы - [27]

Но и перечисленный нами список поэтических характеристик, адресованных этой удивительной женщине, далеко не полон. Можно добавить, что некоторые считали ее «синим чулком», в то время как другие — «академиком в юбке».

По материнской линии Александра Осиповна происходила из старинного грузинского рода Цициановых. Ее отец — французский эмигрант О. И. Россет, служивщий комендантом одесского порта. В 1826 году Александра Осиповна стала фрейлиной императрицы. В число ее друзей входили Александр Сергеевич Пушкин, Петр Андреевич Вяземский, Василий Андреевич Жуковский, Александр Иванович Тургенев и многие другие лучшие представители русской культуры. Она была исключительно наблюдательна и умна, ее остроумия побаивались сильные мира сего, а ее тонкий поэтический вкус изумлял и восхищал современников.

A. O. Смирнова-Россет

Между тем она обладала сложным и противоречивым характером, что и отразилось в городском фольклоре. В петербургских великосветских салонах ее одновременно называли и «Южная ласточка», и «Северная Рекамье».

Любил Пушкин заглядывать и в дом весьма пожилой к тому времени дамы Натальи Кирилловны Загряжской. Урожденная графиня Разумовская, кавалерственная дама ордена Святой Екатерины, графиня Загряжская дожила до более чем почтенного возраста и была одной из интереснейших личностей сразу двух веков — XVIII и XIX. Она — живая «свидетельница шести царствований». По признанию Пушкина, «он ловил при ней отголоски поколений и обществ, которые уже сошли с лица земли». Наталья Кирилловна приходилась родственницей Наталье Николаевне Пушкиной по матери, и благодаря этому Пушкин мог часто встречаться с ней. Многие ее рассказы вошли в знаменитые пушкинские «Table-talk». В светских кругах Загряжская имела исключительно большой вес. Сам император Николай I не забывал время от времени посещать ее дом. И даже, говорят, при этом всегда беспокоился, как встретит его Наталья Кирилловна.

Рассказы о причудах Загряжской, в коих правду от вымысла отличить почти невозможно, не сходили с уст светского Петербурга. Так, например, искренне опасаясь смерти в свои 90 лет, она будто бы приказала своему кучеру никогда не ездить вблизи Александровской колонны. «Она же ничем не прикреплена, — говаривала она своим близким, — так и стоит, неровен час повалится и задавит».

Скончалась Загряжская в более чем преклонном возрасте, похоронили ее в Духовской церкви АлександроНевской лавры. Через сто лет после кончины графини Духовскую церковь закрыли для прихожан, а ее помещения передали сначала конторе «Ленгорплодовощ», затем спортивному клубу «Спартак» и в конце концов Кировскому заводу под жилые помещения. Большинство захоронений, представлявших художественную и историческую ценность, перенесли в другие лаврские храмы. Ныне прах Натальи Кирилловны Загряжской покоится в Лазаревской церкви.

Н. К. Загряжская

Полной противоположностью старухи Загряжской была юная красавица Аграфена Федоровна Закревская. Она — почти ровесница поэта. Одна из наиболее ярких «светских львиц» пушкинского Петербурга была дочерью графа Федора Андреевича Толстого, двоюродной сестрой известного скульптора и живописца Федора Петровича Толстого и женой генерал-губернатора Финляндии, а затем министра внутренних дел николаевского царствования Арсения Андреевича Закревского. В Петербурге его прозвали «Чурбанпашой», он имел репутацию безграничного и жестокого деспота. Однако даже при таких качествах он не смог справиться с эпидемией холеры и был уволен с поста министра. Позже он будет назначен генерал-губернатором Москвы, и московские остряки шутили, что при Закревском Москва стала не «только святой, но и великомученицей».

А. Ф. Закревская

Аграфена Закревская славилась экстравагантной красотой и бурным темпераментом. Ею восхищалась буквально вся «золотая молодежь», ею увлекались и ей посвящали стихи лучшие поэты того времени, в том числе Пушкин и Баратынский. Однако, по авторитетному мнению Ю. М. Лотмана, эта «дерзкая и неистовая вакханка» в «своем жизненном поведении ориентировалась на созданный художниками ее образ». Может быть это и так. Но для большинства тех, кто ее знал, и даже тех, кто о ней просто наслышан, именно Аграфена Закревская, по утверждению того же Лотмана, была «идеалом романтической женщины, поставившей себя вне условностей поведения и вне морали».

Надо признаться, характеристика Закревской, данная Юрием Михайловичем Лотманом, отличается излишней интеллигентской мягкостью и избыточной сдержанностью. На самом деле, слова Лотмана «вне условностей и вне морали» требуют некоторой расшифровки. Вот что пишет о скандальном поведении нашей героини в своем дневнике небезызвестный шеф жандармов Л. В. Дубельт: «У графини Закревской без ведома графа даются вечера, и вот как: мать и дочь приглашают к себе несколько дам и столько же кавалеров, запирают комнату, тушат свечи, и в потемках которая из этих барынь достанется которому из молодых баринов, с тою он имеет дело».

Нам остается добавить, что, со слов князя П. А. Вяземского, в Петербурге Закревскую называли «Медной Венерой», а с легкой руки Пушкина — «Клеопатрой Невы», по имени царицы Древнего Египта, прославленной своей красотой и развращенностью. Можно поверить, что Пушкин и в самом деле при работе над поэтической характеристикой Клеопатры из «Египетских ночей» подразумевал образ «Медной Венеры» — Аграфены Федоровны Закревской.