Пушкиногорье - [79]

«Но как только саперы расчистили первые дорожки, — вспоминает Семен Степанович, — неожиданно в Михайловское хлынули жители окрестных деревень. Они предлагали свои услуги, готовы были помочь в любой работе. Это люди, у которых чаще всего не было даже собственного крова, многие деревни в округе фашисты сожгли… Такая любовь к Пушкину меня обрадовала, и я, сказать по правде, с легкой душой подумал о будущем.

…В ту пору шло к нам и много солдат. Чаще они проезжали не вдалеке от этих мест на передовую… И, наверное, не все из них — и солдат и крестьян — были хорошо знакомы с поэзией Пушкина. Они знали имя его, возможно, что-то на слух помнили из его стихов, передаваемых народом из поколения в поколение, слышали о громкой славе самого великого из русских стихотворцев. Но этого было вполне достаточно, чтоб по сердцу, с общего согласия, они свернули с военного тракта и накоротке оглядели разоренный дом, усадьбу, поклонились праху поэта и пошли дальше на фронт, под Кенигсберг, Варшаву, Берлин… И может быть, для многих из них эта встреча с поэтом, полная светлой грусти, тихой печали, была первой и последней… Но, наблюдая за ними, я чувствовал, что в эти короткие минуты люди словно рождались заново, столь обостренно чутким было их сердце и особо памятливым ко всему, что составляло честь и славу Отечества. В эти минуты Пушкин был не только дорог и близок им, он был и понятен… Вот когда я всерьез задумался о редкой судьбе Пушкина, об особом предназначении его. Я представил себе, какой же целительной, духовно созидающей является его поэзия, если самые простые люди шли к нему на поклон как к светлому образу родной земли… Меня захватила радостная, теплая моей душе мысль усилить этот образ, образ Родины, образ земли и природы русской, воспетой поэтом, чтоб год от года рос людской поток в заповедные пушкинские места и уносил вместе с пушкинским духом великую мысль о Родине, о любви к ней…»

И если теперь окинуть взглядом все эти сорок лет, прожитые Семеном Степановичем в Михайловском, то, несомненно, ему удалось создать этот образ. Хотя все, конечно, пришло совсем не сразу…

Писатель Ю. Бондарев в своем вступительном слове к «Пушкиногорью» (издательство «Молодая гвардия»), выражая мысли и чувства многих и многих поклонников таланта Семена Степановича, высоко оценил его подвижническую деятельность:«Так не раз случалось в русской культуре, когда рядом с крупнейшими творцами ее поднимался равного значения подвижник — пропагандист этих произведений. Коллекционер Павел Третьяков навсегда соединил свое имя с художниками-передвижниками, режиссер Константин Станиславский — с новым театром Горького и Чехова, дирижер Евгений Мравинский — с музыкой Дмитрия Шостаковича… Семен Степанович Гейченко в моем понимании и моем отношении ко всему, что им сделано в Пушкинском заповеднике, стоит в ряду именно таких удивительных, великих людей, которые украшают и возвышают духовно нашу жизнь».

Высокие, но справедливые слова. Не случайно Семену Степановичу Гейченко первому из музейных работников страны присвоено звание Героя Социалистического Труда. А его книги — продолжение его жизни, его работы, его мыслей — заслуженно пользуются большой популярностью. Потому как своей искренностью, своей любовью к Пушкину они, несомненно, благотворно воздействуют на душу каждого читателя. Писание книг в жизни его не самое главное, но, как он признается сам, очень необходимое дело, активно помогающее ему в духовном подвижничестве.

В Пушкинском заповеднике за год бывает свыше миллиона посетителей, столько жителей не насчитаешь во всей Псковской области. А на июньские праздники поэзии в Михайловское приезжает людей раз в пять-шесть больше, чем составляет все население Пушкиногорского района. Хотя по сей день в этих местах не проходит железная дорога (и уже теперь никогда проходить не будет, что еще более утвердит заповедность этого края), люди едут и едут… Едут к Пушкину.

Арсений Ларионов