Пушкин в 1937 году - [44]
Соломон Борисович Юдовин (1892–1954) — художник-график. В юности занимался в мастерской витебского живописца Ю. Пэна, в 1911–1913 гг. — в школе Общества поощрения художеств, а также посещал в Петербурге мастерскую М. Д. Бернштейна и брал уроки у М. В. Добужинского. Главной сферой его творчества была гравюра. Из его работ в области книжной ксилографии 30-х гг. наиболее известны гравюры к «Жизни Ласарильо с Тормеса» (1931), «Повестям» Н. В. Гоголя (1935), «Путешествию Бениамина третьего» Ш. Абрамовича (1935, не издано) и др. Позднее оформил сборник «Поэты пушкинской поры» (1953–1954).
Издательство «Academia» по недостатку времени пошло по линии использования старых иллюстраций, иллюстрируя… заново… те произведения, которые… не имели иллюстраций. — Речь идет о первых четырех томах Полного собрания сочинений А. С. Пушкина (М.: Academia, 1936), в которых были репродуцированы по одной-две иллюстрации старых мастеров — В. Васнецова («Песнь о Вещем Олеге»), И. Билибина («Сказка о золотом петушке»), И. Крамского («Руслан и Людмила»), М. Врубеля («Моцарт и Сальери»), И. Репина («Евгений Онегин») — вперемежку с новыми, отмеченными С. Головиным рисунками современных иллюстраторов — А. Суворова, М. Горшмана, М. Родионова, А. Кравченко, Д. Шмаринова, Е. Хигера и др. Такому разностильному по части иллюстраций изданию С. Юдовин противопоставляет девятитомное Собрание сочинений А. С. Пушкина, выпущенное тем же издательством «Academia» (М.; Л., 1935–1938), для каждого тома которого разными современными мастерами были исполнены портреты-фронтисписы поэта (подробнее об этом см. ниже главу «Пушкин-лицеист»). Далее С. Юдовин говорит об иллюстративной серии Ленгослитиздата 1936–1937 гг., где каждая книга также была иллюстрирована одним мастером, серии, рисунки или литографии к которой составили основу выставки в редакции «Литературного современника».
Художник не шел по линии старых слащавых романтических иллюстраций и кинокартины… — Рассуждения о предшествующих рисункам А. Пахомова иллюстрациях к «Дубровскому» и современной экранизации этой повести встречаются и в выступлениях других участников беседы в «Литературном современнике». Так, Э. Ф. Голлербах, выступивший следом за Юдовиным, конкретизирует имена других иллюстраторов «Дубровского», называя кроме «плохих иллюстраций в „Ниве“» «средние рисунки Б. М. Кустодиева 1919 г.» (см.: Пушкин А.С. Дубровский. М.; П.: Госиздат, 1923) и работы Е. Е. Лансере (см.: Пушкин А. С. Сочинения. М.: Т-во А. И. Мамонтова, 1899). Что касается кинокартины, то Юдовин имеет в виду известный фильм «Дубровский» (сценарий К. Н. Державина, постановка А. И. Ивановского; Ленфильм, 1936), мнения о котором в ходе беседы разошлись. Если С. Юдовин полагал, что Пахомов «не шел по линии… кинокартины», то К. Петров-Водкин, напротив, утверждая, что «здесь имеется нечто и от фильма», прямо обратился к Пахомову с вопросом: «Вы смотрели его? Жаль. Вам не нужно было его смотреть». Определенную связь пахомовских рисунков с фильмом можно усмотреть в общности идейных постулатов «народности», как она понималась в середине 30-х гг. Так, если, по наблюдению Э. Голлербаха, в пахомовских рисунках «Дубровский спрятан, он как бы в тени, на первый план выдвинуты крестьяне», то и в фильме, хотя тут он и «не спрятан» (Дубровского играл Б. Н. Ливанов), «внимательный зритель, — по мнению кинокритика, — легко обнаружит отсутствие самой атмосферы пушкинской повести… Советский пушкинский фильм в сущности несет в себе удвоенный запас познавательных заданий. С одной стороны, он должен давать представление об исторической действительности, с другой — о творчестве самого поэта…» (Ефимов Н. Пушкин на экране // Искусство кино. 1937. № 2. С. 34).
Нельзя считать удачными иллюстрации Рудакова к «Евгению Онегину». Они несравненно слабее его… листов к Мопассану. — В дальнейшем ходе беседы эта оценка будет развернута другими выступающими. Так, Э. Ф. Голлербах остроумно заметит рудименты предыдущей работы художника в его «онегинских» иллюстрациях: «В отличных автолитографиях К. И. Рудакова больше „мопассановского“, чем пушкинского» (вспомним, что в 1935–1937 гг. Рудаков исполнил большую серию цветных автолитографий к «Милому другу» и другим романам Мопассана). Другой критик, Инн. Оксенов, объяснит причину неудачи Рудакова «несоответствием стиля пушкинского романа и стиля художника». (Характерно, что еще в 1923 г. критерий несходства стилей использовал для оценки иллюстраций Ю. Тынянов. «Манерные силуэты Добужинского подошли бы и к Марлинскому», — писал он об иллюстрациях М. В. Добужинского к «Барышне-крестьянке» (1923), см.: Книга и революция. 1923. № 4. С. 66.) Заключая беседу в «Литературном современнике», П. Е. Корнилов согласится с тем, что «Евгений Онегин» «не в плане Рудакова», и будет объяснять «мопассановское» в этих литографиях необходимостью слишком быстрого перехода художника «в совершенно другую эпоху… к другим образам». Речь здесь, собственно, шла о единстве авторского времени применительно к работе художника.
Первый профессор славянских языков Университета Осло Олаф Брок (Olaf Broch, 1867–1961), известный специалист в области диалектной фонетики, в начале лета 1923 года совершил поездку в Москву и Петроград. Олаф Брок хотел познакомиться с реальной ситуацией в советской России после революции и гражданской войны, особенно с условиями жизни интеллигенции при новом режиме. Свои впечатления он описал в книге «Диктатура пролетариата», вышедшей в Осло осенью 1923 года. В 1924 году эта книга была переиздана в сокращенном варианте, предназначенном для народных библиотек Норвегии. Вскоре вышли в свет переводы на шведский и французский языки.
В середине 80-х годов на Дальнем Востоке началось строительство огромного завода азотных удобрений. Рядом с ним планировалось возведение города Бонивур, в котором жили бы строители и работники завода. Так сложилось, что последний город СССР, да и предприятие, спутником которого он должен был стать, не были достроены. Они так и канули в Лету вместе с Советским Союзом и почти стерлись из людской памяти, если бы не хабаровский путешественник и блоггер, член Русского Географического Общества Александр Леонкин.
Учёные объявляют о сенсации, если найдут один новый рисунок (геоглиф) на рельефе Земли. Здесь же, по надписям на мегалитах, найдены сотни новых геоглифов. И даже на Марсе и Луне. «Всё на лбу написано». Эти открытия поменяют мировоззрение человечества, увеличат уровень понимания устройства Вселенной и укрепят веру в существование Мирового Разума. Человечество должно стать разумным, и эта книга поможет ему в этом.
В этой книге вы получите новые доказательства существования космических, божественных создателей Земли и человечества. Правдивы легенды, сказки и древние книги. Легенды Востока собрали Николай и Елена Рерих – о мире земном и надземном. Такой же смысл несут открытые надписи на мегалитах мира и на рельефе самой Земли. Мы – потомки космических пришельцев из созвездия Медведицы, созвездия Ориона и Сириуса. А сама Земля – астероид от звезды «Поларис». Надо это осознать и поднять своё мышление до глобального космического масштаба.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Аксумское царство занимает почетное место в истории Африки. Оно является четвертым по времени, после Напаты, Мероэ и древнейшего Эфиопского царства, государством Тропической Африки. Еще в V–IV вв. до н. э. в Северной Эфиопии существовало государственное объединение, подчинившее себе сабейские колонии. Возможно, оно не было единственным. Кроме того, колонии сабейских мукаррибов и греко-египетских Птолемеев представляли собой гнезда иностранной государственности; они исчезли задолго до появления во II в. н. э. Аксумского царства.
В книге делается попытка подвергнуть существенному переосмыслению растиражированные в литературоведении канонические представления о творчестве видных английских и американских писателей, таких, как О. Уайльд, В. Вулф, Т. С. Элиот, Т. Фишер, Э. Хемингуэй, Г. Миллер, Дж. Д. Сэлинджер, Дж. Чивер, Дж. Апдайк и др. Предложенное прочтение их текстов как уклоняющихся от однозначной интерпретации дает возможность читателю открыть незамеченные прежде исследовательской мыслью новые векторы литературной истории XX века.
В книге рассматриваются индивидуальные поэтические системы второй половины XX — начала XXI века: анализируются наиболее характерные особенности языка Л. Лосева, Г. Сапгира, В. Сосноры, В. Кривулина, Д. А. Пригова, Т. Кибирова, В. Строчкова, А. Левина, Д. Авалиани. Особое внимание обращено на то, как авторы художественными средствами исследуют свойства и возможности языка в его противоречиях и динамике.Книга адресована лингвистам, литературоведам и всем, кто интересуется современной поэзией.
Книга известного литературоведа посвящена исследованию самоубийства не только как жизненного и исторического явления, но и как факта культуры. В работе анализируются медицинские и исторические источники, газетные хроники и журнальные дискуссии, предсмертные записки самоубийц и художественная литература (романы Достоевского и его «Дневник писателя»). Хронологические рамки — Россия 19-го и начала 20-го века.
Если рассматривать науку как поле свободной конкуренции идей, то закономерно писать ее историю как историю «победителей» – ученых, совершивших большие открытия и добившихся всеобщего признания. Однако в реальности работа ученого зависит не только от таланта и трудолюбия, но и от места в научной иерархии, а также от внешних обстоятельств, в частности от политики государства. Особенно важно учитывать это при исследовании гуманитарной науки в СССР, благосклонной лишь к тем, кто безоговорочно разделял догмы марксистско-ленинской идеологии и не отклонялся от линии партии.