Пушкин и финансы - [60]

Еще дороже расценивались альманахи, не уступавшие в ценах «Северным цветам» и «Альционе». Так, «Русская старина» А.О. Корниловича на 1825 г. стоила 12 руб., «Московский альманах» Е.Аладьина 10 руб. и т. д. Напомним, что все это были миниатюрные книжечки, с незначительным листажом.

Наконец, не дешевле стоили и отдельные издания русских авторов. Брошюрки, заключающие собрание стихов либо поэму, стоили до 10 руб., собрания сочинений в 2–3 частях – 25–30 руб. Дороги были и переводные произведения. Так, романы любимца читающей публики, «сира Вальтера Скотта», – «Густав Вальдгейм», «Маннеринг», «Кенильворт» и «Шотландские пуритане», вышедшие в 1824 г., – стоили первый и второй – 10, третий – 15, а четвертый – 20 руб.

Все вышесказанное с совершенной очевидностью свидетельствует о том, что и без того малый читательский круг еще значительно ограничивался вследствие дороговизны книг. Месячное жалованье среднего чиновника не превышало 6080 руб., а гоголевский Акакий Акакиевич получал всего 33 руб.; А.В. Никитенко до 1836 г. в университете получал 1300 руб. в год. Немудрено, что редкий журнал имел более 300–400 подписчиков, а книги, обыкновенный тираж которых не превышал 1200 экз., залеживались у торговцев.

Одной из основных причин высоких цен на книги являлась общая дороговизна жизни и, в первую очередь, продуктов питания. Дешевы были только предметы первой необходимости[484], но все, что сколько-нибудь выходило за эти рамки, что могло быть подведено под понятие «люксуса», оказывалось уже малодоступным. Так, апельсины стоили до 6 руб. десяток, лимбургский сыр, увековеченный Пушкиным, – 6 руб. 50 коп. фунт. Дороги были и зрелища. В московском Большом театре ложи стоили от 7 до 20 руб., кресло—5 руб., стул—3 руб. 50 коп., балкон и галерея от 50 коп. до 2 руб. 50 коп.; билет в концерт стоил 10 руб.

Напомним еще, что в 1831 г. Пушкин за квартиру в Галерной улице платил 2500 руб. в год[485], а в 1836 г. за квартиру на Мойке, в доме Волконской, – 4300 руб.[486], получая в это время 5000 руб. жалованья в год[487].

III

Соответственно со слабым сбытом книг, крайне незначительна была и вообще книжная продукция: производство регулировалось потреблением. В начале XIX столетия в России печаталось в среднем около 250 книг в год[488]. В 1825 г. – в разгар литературной деятельности Пушкина – напечатано было 585 книг[489]. Во вторую четверть XIX века уже наблюдается довольно значительный рост издательства. Так, через восемь лет, в 1833 г., вышло 500 книг[490], а в 1837 г., в год смерти Пушкина, – уже около 1000[491].

Между тем условия для издания книг были чрезвычайно благоприятны в смысле дешевизны. Н.И.Греч хвастал, что в Петербурге печатание книг, даже на восточных языках, обходилось почти в три раза дешевле, нежели, например, в Париже[492]. Это очень вероятно, ибо известны случаи приезда в Петербург иностранных исследователей с целью печатания своих трудов[493].

В начале XIX столетия в Петербурге набор и печатание одного печатного листа стоили не более 50 руб., бумага для 1200 экземпляров– около 100 руб. В Финляндии, в центре бумажной промышленности, стопа хорошей бумаги стоила 16 руб., печатный лист, при тираже в 500 экземпляров, обходился в 27 руб., а при 1000 экз. – 49 руб.[494] Здесь любопытно то обстоятельство, что рост тиража издания почти не отражался на понижении себестоимости, что должно приписать, конечно, дешевизне бумаги. Обычный тираж издания равнялся 1200 экземплярам. Комиссионная уступка книгопродавцам выражалась обыкновенно в 20 %[495].

Институт книгоиздателей еще не существовал к началу XIX столетия. Книги издавались либо переплетчиками, либо типографщиками, либо, наконец, самими авторами, а чаще их друзьями. Только уже в начале XIX века, на заре деятельности Пушкина, выдвинулись отдельные книгопродавцы: Глазуновы, Сленин, Заикин, Лисенков, Ширяев, развившие широкие издательские операции. А к концу 1820-х гг. явился на сцену Смирдин.

Количество же типографий неуклонно росло, чему способствовало распечатание Павлом I^III частных типографий. В 1825 г. в Петербурге было уже 22 типографии, их них девять частных, в Москве – 10 типографий, из которых частных было семь. Всего в России насчитывалась 61 типография. О размерах же и размахе этих предприятий можно судить по тому, что за целый год многие их них выпускали по 3–4 книги, а некоторые, как частные типографии И. Байкова в Петербурге и Пономарева в Москве, выпустили лишь по одной книге[496].

Росло и количество книжных лавок, значительно обгоняя емкость рынка. Поэтому книгопродавцам и «альманашникам» приходилось всячески хитрить и пускать пыль в глаза, дабы приворожить покупателя. Е.Аладьин, подготовляя в 1825 г. к печати «Невский альманах», в объявлениях щедро сулил произведения Пушкина, Жуковского, Крылова и других крупнейших писателей. «На масленице появился, наконец, альманах г-на Аладьина, – сетовал журналист, – и мы не нашли в нем ни произведений И. А. Крылова, ни А. С. Пушкина, ни В. А. Жуковского…»[497] Это был прием весьма распространенный, жертвой которого не раз бывал Пушкин.