Пушкин и финансы - [42]

4-й. Надворного суда 4-й Департамент, в решении своем не найдя притчины обстоятельства дела к обвинению моему ниже мер, доказательных на требование с меня купцом Жадимировским денег, без коих на основании Высочайшего Вашего Императорского Величества Указа 1790-го года апреля 12-го, изъясняющего, чего не дано взаймы, то и нельзя взыскивать, зделал заключение к обвинению моему следующим изречением: «Департамент сей следуя точным словам контракта, Пушкиным с Жадимировским заключенного, в котором по протчем сказано: „что ежели Пушкин скажется неисправными в платеже наемных за квартиру денег, то Жадимировский имеет право занимаемые Пушкиным покои отдать другому, хотя бы с уменьшением против ее наемной цены, а он, Пушкин, обязался как бы за содержание, так и за все убытки последовать могущие ему Жадимировскому заплатить, до показанного ж в контракте срока и от платежа не отказываться и без согласия Жадимировского никому квартиры не предлагать“», каковое заключение Надворного суда противоречит не только существу вышеизложенных обстоятельств, но даже самому его суждению, потому: А) Сам проситель купец Жадимировский, что бы я уклонялся от платежа предназначенных в контракте денег и не уплотил его в положенные сроки, того не объяснял, и с чего Департамент сие принял в основательность, мне вовсе не известно, тем более самое взыскание Жадимировского есть и было только с 1-го августа по 21-е ноября 1833-го года, то есть за то время, которое щитает Жадимировский занятие квартиры мною, тогда когда Департамент из изъяснения моего видел, что я переехал в июле месяце того 1833-го года, заплатив вперед деньги по 1-е августа все сполна, следовательно ежели бы суд не основал точность моего показания справедливости, обязан был по словам Генерального регламента 4-й главы не торопиться своим решением, а учинить о времени переезда моего с кем следует справку по уважению тому, чтобы действительно я переехал без желания и согласия на то Жадимировского, он никаких доказательств не представил, без коих на основании Воинского артикула 148-го пункта и Генерального регламента 190-й главы веры дать ему было не можно. Б) Ежели бы, как умственно Департамент полагает и купец Жадимировский показывает: что очистил я квартиру не в июле, а в августе месяце, то может ли быть, дабы купец Жадимировский, бывши по выборам купечества в разных службах, рассматривая по подобным делам, не знал о том, что я квартиру оставил самопроизвольно и оставался ему должным, обязан он был в том по словам Уложения 10-й главы 251-го пункта предъявить контракт или сделать явку в течение семидневного срока и тогда бы оградил себя правостию иска, но как переезд мой был с согласия его Жадимировского, то он сего не учинил, а представил контракт по отдаче моей квартиры прапорщику Хомутову и по истечении срока контракта чрез месяц, но чтобы я жил в той квартире и за что бы следовало его удовлетворить, Жадимировский нигде не показывал; а потому и предложение Департамента на обвинение меня суть есть произвольное и незаконное и признать оное за правоту не должно, поелику Надворный суд сверх изъясненных в деле не соображения с объяснением моим, дабы затмить истинность, не сделал из дела надлежащей по закону записки, не допустя меня к прочтению оной, лишил меня всякой возможности к изъяснению дополнения; чрез зделание дозволяемого по закону мне рукоприкладства, но и сверх сего упустил из виду и не осудил самого сознания купца Жадимировского в отзыве его, сделанном сими словами: «что Пушкин по выезде из дому его на дачу со всем имением его уехал в Москву». Из сего Правительство благоизволит усмотреть, что мог ли я без воли и согласия Жадимировского выехать из квартиры и вывесть все имение на дачу, ибо по здравому разсудку не может никогда употребляться дача вместо такой квартиры, которая могла бы служить настоящим жилищем зимнего времени, а особенно поместить на даче всю мою движимость имения в меблях и тому подобных вещах, в весьма большом количестве состоящими, и переехать в августе месяце, тогда когда в сие время все возвращаются в Санкт-Петербург на постоянные квартиры, посему сим не очевидно ли доказывается ложное показание купца Жадимировского и справедливость моя, что квартира оставлена мною действительно в июле месяце по желанию его, и не явно ли чрез сие изобличает себя купец Жадимировский в желании получения с меня неправильно денег таких, кои ему никогда не следовали, и тем еще, что он сам в том же объяснении говорит, что он квартиру намеревался отдать в наймы, а потому ежели он не знал о совершенном моем выезде, и буде точно я подлежал к какому-либо ответствию, вероятно не решился бы зделаться моим доверителем или лучше сказать прикащиком на отдачу той квартиры и тогда, когда он сам пишет, почитал меня надежным жильцом; в заключение всего вышеупомянутого не малым доказательством в справедливости моей не может изъяться от прозорливого разсмотрения Правительства нижеследующее обстоятельство: в контракте сказано, что, ежели Жадимировский не пожелает иметь меня жильцом, обязан предварительно объявить мне до срока, когда я буду выезжать из квартиры, должен здать оную в том виде, как мною принята, то в первом случае ясно доказывается, что выезд мой основан был на обоюдном согласии, ибо без сего никак не мог выехать, а вторым подтверждается справедливость моя и в том, что буде бы купец Жадимировский не имел желания своего уничтожить того контракта и отдать квартиру другому, и есть ли бы в то время, когда я очистил квартиру, не здал ему в совершенном образе сдачу покоев, как следовало по контракту в таком виде, в каком могло было принято, то вероятно произошла между нами ссора и он неминуемо бы принес кому следует на меня жалобу, но как все сие произходило по обоюдному согласию, а потому и не было ни с чьей стороны никакого спору. Что ж касается до того, то суд полагает взыскание с меня за время то, в которое квартира Жадимировского оставалась впусте, то сие может разрушиться истинными сбыточными предметами в том: что квартиры по неимению жильцов или по самому неудобству оной часто не только два месяца, но даже и по полугоду находятся впусте, и ни один хозяин не обращает и не может обратить с старого жильца за наем квартиры после выезда его спустя несколько времени платежных денег, кроме примером служит один купец Жадимировский, желающий воспользоваться лихвою и вовсе не принадлежащею суммою, тогда когда в высочайшем Вашего Императорского Величества Манифесте 1764-го года апреля 3-го узаконено: что всякая корысть есть грех смертный, кольми паче обагатиться изторгнутою лихвою ближнего. Следовательно в сем предмете заключение Департамента зделано в обиду и в поноровку купцу Жадимировскому в противность всех прав, ограждающих к справедливости моей <…>