Пушкин и финансы - [142]

Со смерти Пушкина прошло 11 лет. 29 июля 1848 г. скончался Сергей Львович Пушкин. Возник вопрос о наследстве. К его заложенным и перезаложенным именьям – Кистеневу и Болдину– наследниками явились дети его, Лев и Ольга, и дети Александра Сергеевича Пушкина. Ольга пребывала замужем за Н. И. Павлищевым, который достиг уже степеней известных и был в это время помощником обер-прокурора варшавских департаментов Сената. Он выправился немного в своих делах, но не упустил бы ни одной перспективы к обогащению. Положение фаворита пушкинской семьи Льва было не из веселых. Он оставил военную службу, был переименован в коллежские асессоры и в этом чине занимал в Одессе незавидную должность члена портовой таможни. Дети Пушкина попрежнему были на попечении Опеки, но состав Опеки переменился. Опекуншей стала мать их Наталья Николаевна, вышедшая замуж за Петра Петровича Ланского, в 1848 г. бывшего командиром лейб-гвардии конного полка. Ланской стал тоже опекуном, заменив графа Г. А. Строганова. В действительности чета Ланских и распоряжалась всем имуществом малолетних. А в этот период приближенным Ланских был офицер конного полка Иван Васильевич Анненков. Он, в сущности, и вел дела Опеки, с ним советовалась мать-командирша, он писал бумаги. Впоследствии он заключил договор на предоставление ему права издать собрание сочинений Пушкина. Это издание и было им выполнено под редакцией брата Павла Васильевича.

Пеньковский продолжал управлять именьями покойного Сергея Львовича Пушкина, а наследники начали длительные разговоры о разделе. Создалось междуцарствие, перемены вызывают новые мысли: заволновались кистеневские мужики, думая, не выйдет ли для них какого облегчения от новых господ. Лев Сергеевич, впадавший было в окончательную бедность, теперь приосанился, усвоил помещичий тон и писал 28 августа 1848 г. Пеньковскому: «Спешу вас уведомить, что я на сих днях отправляюсь в Петербург для необходимых переговоров и нужных бумаг; а оттуда приеду в Болдино для раздела и вступления во владение. Увидим на месте, что предпринять и как действовать. Покамест полагаюсь на Вас, надеюсь, что все крестьяне из послушания не выйдут, а будут жить и работать, как надлежит добрым людям и христианам; а за то и Господь Бог будет их беречь и миловать. Приказа к ним не пишу, но поручаю вам прочесть это письмо перед миром. Распоряжений никаких я покамест делать не могу и не в праве; но никак не замедлю приехать»[1000]. Наследники сошлись зимой в Петербурге, туда же был вызван Пеньковский. Между прочим, опекуны относились к нему недоверчиво и подозрительно. Договорились на том, что именья оставляют за собой опекунство и Лев Сергеевич, а Ольге Сергеевне выплачивают деньгами за ее долю. Именья же после долгих переговоров решено было поделить так: Льву Сергеевичу – Болдино, а детям А. С. Пушкина – Кистенево с прибавкою к нему деревни Львовой, которая была выселками Болдина, а пока доходы пополам. Оформление этого раздела затянулось надолго, года на три. Наследники добились высочайшего разрешения на приостановку погашения занятого капитала и процентов до раздела.

Предстояло личное ознакомление с наследственными именьями. Лев Сергеевич все стращал своих будущих подданных. 2 февраля 1849 г. из Одессы он писал Пеньковскому: «Посылаю при сем приказ для сообщения его по принадлежности, прося Вас исполнить упоминаемое в оном мое распоряжение на щет вспомоществования крестьян хлебом из общественной мирской запашки. Вообще Ваши мнения и действия по управлению весьма хороши; будучи на месте, Вы лучше меня увидите, как Вам нужно действовать. По совершении раздела я не замедлю приехать в Болдино. Надеюсь, что крестьяне не доведут меня до строгости, для того внушите им, что они должны исполнять все повинности и не пробывать новых своих помещиков. Если они будут продолжать вести себя, как начали, так их всех продам на вывод»[1001]. Сам Лев Сергеевич удосужился приехать в Болдино только в октябре 1849 г. Ланские доверились полковнику Гавриле Васильевичу Бобоедову, имение которого было неподалеку от Кистенева. По их просьбе Бобоедов в мае и сентябре осматривал именье. Он вынес самые безотрадные впечатления о благосостоянии кистеневских мужиков. Мы уже приводили отзыв его[1002] о Кистеневе. Бобоедов смотрел в корень вещей, он нашел даже, что «от такого положения у многих из них совершенно испортилась нравственность». Недаром и Лев Сергеевич в своих письмах к управляющему так грозил крестьянам и так их убеждал подчиняться. Кистеневцы вообще были бельмом на помещичьем глазу и сильно беспокоили опекунство: вот-вот выйдут из повиновения!

II

30 июня 1849 г. опекунство сообщило Пеньковскому о состоявшемся, наконец, между наследниками условии на раздел и предложило ему все отчеты «разделить на две части; о той части, которая принадлежит Льву Сергеевичу Пушкину, руководствоваться теми правилами, которые Льву Сергеевичу угодно будет указать, и об части, принадлежащей детям покойного Александра Сергеевича, доносить в Опеку и никаких расходов без разрешения Опеки не делать». Пеньковский решил, что лед недоверия разбит, и обратился 29 июля 1849 г. с следующим письмом: