Пушки и колокола - [23]

– Хлопотно, – помолчав, рассудительно заключил деревянных дел мастер. – На что возни столько, если лесу вокруг – тьма? Что нужно, так и срубить недолго хоть тебе и стол, а хоть и стулец, – чуть подумав, закончил старик.

Теперь уже Булыцкому пора настала призадуматься. Окрыленный идеей материала на замену древесины, подобно такому, который использовался в древних мирах, он по горячности-то своей как-то совершенно упустил из виду, что те-то жили в условиях дикого дефицита древесины! Здесь же, на Руси, проблема так в принципе не стояла. Лесу – море, и этим все сказано!

– Вот уж нелепица получилась! – Раздосадованно разведя руками, пенсионер вышел прочь из мастерской, оставив собравшегося что-то там спросить Леля одного.

Провалы зачастили. За полтора месяца – уже третий. Обидный до слез и невероятно глупый! Ведь мог бы и с порохом сообразить, и с идеей своей сумасшедшей о системе организации учета, и с фанерой, если бы чуточку подумал. И ведь на фоне громких успехов в области освоения новых технологий – вон, пушки одни чего стоят – эти коллизии выглядели эдакими пощечинами, здорово, надо сказать, приземлявшими размечтавшегося пожилого человека, отбив охотку к новым экспериментам.

А раз так, то все свои силы сконцентрировал он на поиске решения головоломки с порохом да на обучении княжича молодого, которому под неусыпным контролем нового дьякона – Фрола преподавал счет, грамоту, географию и историю древних миров. Тут, кстати, приметил, что наибольший интерес у мальчонки вызывают рассказы о великих полководцах: Ганнибал, Спартак, Вещий Олег, Александр Македонский. То, как они, используя недюжинную смекалку и дерзкие маневры, разбивали превосходящие армии противника. Тут же, под руку – рассказ об известных Булыцкому стратегиях кочевников, в том числе и с лжеотступлениями.

А еще – забавы новые ввел для княжича молодого. Ну, во-первых, из монастыря привезли отроков – тех, что играми в мяч ножной потешали. Пополнив команды теми ребятами, которых с Никодимом заприметили, принялся он уже настоящие футбольные матчи устраивать. Так, что теперь Василий с гиканьем мяч после наук своих гонял наравне со всеми. А тут еще и лидером себя показал настоящим. Игроков в команде своей и так и сяк переставляя, глядя, кто к чему пригож больше, да уже и выдумки какие-то предлагая. Чуть сбив пацанят в четыре команды по одиннадцать человек, перешел Булыцкий к самой своей дерзкой идее: под неусыпным контролем Милована да Тверда к формированию соединений нового типа, наукам военным обученных. Поперву – для забавы Василия Дмитриевича и игровому обучению военному делу будущего правителя. По образу и подобию тех, что при Петре потешными звались, благо дозволение княжье получено было на эксперименты такие.

Сначала – азы: муштра, где мальцы маршировать учились, строй держать да лево с право различать. Потом команды простые понимать да выполнять. И вроде простейшие команды-то: «Нале-ВО!», «На пле-ЧО!», «Кругом МАРШ!», «Шагом МАРШ!», все равно мальцам – труд. А тем, кто видывал учения эти, – диво. Кому смех, а кто, зло сплюнув, хулить начинал: что, мол, за нелепица?! Божьих рабов – через окрики; да слыхано где?! Со смердом не с каждым так!

И змеями слухи по Москве поползли: мол, человек от Диавола – Никола! Сам Антихрист! Вон, окриками своими из мальцов души вытряхивает да в армию непобедимую собирает! А с армией той – весь Свет Божий на колени поставит, а кого не поставит, посулами на свою сторону переманит. И будет князь един, и вера едина, а там – и царствие Антихриста, а через три года – Конец Света с Судом со Страшным! А тут еще и историю с Тимохой припомнили. Мол, до греха довел непокорного.

И Бог ведает, как бы оно там дальше пошло, если бы не князь. Видя азарт княжича к забавам ратным, за советом к Киприану обратился, а тот, отношение свое к пришельцу изменив, молебен провести распорядился, а потом – исповедь и последующее причащение всех, кто с потешниками, – ох и прилипло название это, – возился, самих мальцов включая! Финалом всего – благословение митрополита на дела Великому княжеству Московскому угодные, да у всего честного народа на виду.

А раз так, то и спокойно продолжили учения мальцы. В атаку строем. Плечом к плечу. Или отходить, да ведь тоже не порознь, а так, чтобы по команде, гуртом, щитами простецкими прикрывшись да противника воинов копий ударами жаля. А потом – изюминка, от которой даже бывалые Милован с Твердом переглянулись: боевое построение по типу шведской «Баталии», позже трансформировавшееся в гораздо более компактное и мобильное «каре» из патриотизма трудовиком «детинцем» прозванное.

– Мудрено, – наблюдая за происходящим, одобрительно хмыкнул закаленный в боях Тверд. – Только попусту все это.

– Чего так? – предчувствуя очередную неудачу, поник пришелец.

– А того, что ордынский всадник на детинец твой не полетит, да и не нужно ему то. Такой с малых лет лук в руках держать горазд. Издали бить будет, пока они, что пни, стоять будут.

– Выходит, опять все зазря? Маета, а толку – кукиш. Все – попусту!

– А тут ты не горячись, – Тверд уцелевшей рукой почесал подбородок. – Щиты бы им ладные, да лучников внутрь. Так, чтобы самим всадников сшибать. Вот тогда – дело другое. Мож, и будет толк. А лад, чтобы не вразнобой все, но твоими, – бывший дружинник кивнул в сторону ощетинившегося копьями детинца, вокруг которого, имитируя атаку конницы, бегали крепкие ребята, – строями. Оно иной раз так бывает, что вроде и рать сильна, да потому, что согласия нет, отступает. А у тебя, вон, все ладно, – глядя, как, подчиняясь коротким трелям специального свистка, детинец, разом разъединившись, превращается в длинную цепь, которая, опять же следуя звуковым сигналам, либо кидается в атаку, либо, выставив перед собой имитирующие копья палицы, медленно пятится назад. – Согласие есть, так и уже лад, – задумчиво подытожил Тверд. – Да и не татаре единые нам ворогами приходятся, а супротив пеших детинцы твои – лад. А как лучников внутрь, так и татарской коннице – беда.