«Пушечное мясо» войны Первой мировой. Пехота в бою - [6]

Нормы запасов оружия были выработаны в 1910 г. особой комиссией военного министерства. Мобилизационный запас винтовок складывался из шести категорий: 1) 10% и 5% — для пополнения убыли винтовок во время войны, 2) для второго комплекта запасных батальонов, 3) крепостной, 4) учреждений, формируемых в военное время, 5) для государственного ополчения. Пулеметов полагалось содержать в запасе 10% от числа состоящих в войсках. Общее количество оружия, которое должно было находиться в запасах по нормам 1910 г., и наличный запас были:

Наименование оружия	Положено содержать в войсках и запасах	Состояло в войсках и запасах к началу войны в 1914 г.	Избыток (+), недостаток (-)
3-лин. винтовок пехотных	3 270 320	3 427 077	+ 156 757
3-лин. винтовок драгунских	464 405	540 272	+ 76 867
3-лин. винтовок казачьих	189 598	204 394	+14 796
Всего 3-лин. винтовок	3924 323	4 171 743	+247420
3-лин.карабинов	286 259	118 657	-167 602
4,2-лин. винтовок «Бердан»	348 421	362 019	+ 13 598
Всего винтовок и карабинов	4 559 003	4 652419	+93 416
Револьверов	436 210	424 434	-11 776
3-лин. пулеметов «Максим»	4 990	4157	-833

Поскольку выпуск винтовок был начат давно, их наличие оказалось больше штатной потребности. Расчет на маневренную быстротечную войну — от 2 до 6 месяцев, в худшем случае, до года — не предполагал ни больших единовременных потребностей для новых пополнений, ни большую убыль оружия в ходе боевых действий. Но и эти планы военного ведомства не согласовывались с действиями министерств финансов, торговли и промышленности. Хроническое урезание финансирования не позволяло накапливать должных запасов ни оружия, ни материалов — стали, меди, латуни, порохов, — «непроизводительный запас» обременял казенные заводы («оптимизировать расходы» военного ведомства у нас пытались и тогда).

Исчисленная Главным управлением Генерального штаба норма в 4 210 582 винтовки приходилась на армию, которая после мобилизации должна была иметь 4 900 000 солдат. Положение с винтовками казалось благополучным, так что оружие из запасов еще и передавали за границу: в 1912 г. Болгарии отпустили 50 000 трехлинеек и 50 000 000 патронов к ним плюс 25 000 берданок, в 1913 г. — Монголии 10 000 трехлинеек и 9 миллионов патронов, перед самой войной в 1914 г. передали 120 000 трехлинеек и 200 миллионов патронов Сербии, да еще 21 миллион патронов Черногории.

Хотя «общественное мнение» на долгие годы усвоило словосочетание «снарядный голод», первым «голодом», который пришлось испытать русской армии в мировую войну, стал дефицит винтовок. К концу 1914 г. командование вынуждено было принимать срочные меры, чтобы восполнять недостаток винтовок своими средствами. Организовали сбор винтовок на полях сражений, причем к этому привлекались не только войска, но и гражданское население. Открывались временные ружейные склады, из которых по мере возможности обеспечивались проходившие маршевые команды. Годные винтовки отбирались у тыловых частей, заменяясь устаревшими. Меры эти были недостаточны.

Уже 14 октября 1914 г. в докладе Главного управления Генерального штаба №526 военному министру сообщалось, что выявился недостаток в 870 тыс. винтовок, из них: 585 тыс. — для новобранцев призыва 1914 г., 170 тыс. — для пополнения по требованиям фронтов, 93 тыс. — для запасных батальонов, 22 тыс. — для вновь формируемых маршевых эскадронов и разрядов казаков. В первые же месяцы войны дело дошло даже до обращения к Абиссинии о возврате 13 800 винтовок, уступленных ей Россией в 1895 г., а также — к Монголии. Предлагалось даже выкупить русские винтовки, растащенные по рукам в Маньчжурии во время Русско-японской войны, но откомандированные туда лица «нашли их в таком запущенном состоянии, что скупать их у населения не было никакого смысла». Начальник Генерального штаба телеграммой № 11856 вынужден был установить высылку на фронт пополнений с половинным числом винтовок. Но многие маршевые роты имели винтовок не более чем на четверть людей, а на фронте их довооружать было нечем. В.Г. Федоров писал, какое впечатление произвела на него «понурая и недовольная» безоружная маршевая рота и как преобразилась она, едва получив оружие: «Лица стрелков были бодрые, веселые, шаг широкий, часть шла в ногу… Как произошло такое быстрое превращение понурой толпы в молодецкую роту? Причина была ясна! Теперь на плече каждого солдата была винтовка, теперь из безоружного он превратился в бойца». Записал В.Г. Федоров и разговор с армейским офицером в конце февраля 1915 г.: «Пополнения приходят к нам большей частью безоружными, нам девать их некуда, они только развращают личный состав». Солдат без ружья — не солдат. «Винтовок недостает, — писал по результатам проверки действующей армии член Военного совета генерал фон Ашеберг в феврале 1915 г., — необходимо тщательно отбирать винтовки от раненых, собирать их с поля боя и в ближнем тылу, строго соблюдать установленные на это указания».

На Северо-западном фронте в начале марта числилось 51 пехотных дивизий, а некомплект винтовок на этом фронте достигал 320 000, то есть, по сути, 21 дивизия числилась только на бумаге. Начальник штаба Верховного Главнокомандующего Янушкевич слал военному министру Сухомлинову такие телеграммы: «Армия 3-я и 8-я растаяли. В корпусах из трех дивизий по 5 тысяч штыков. Кадры тают, а пополнения, получающие винтовки в день боя, наперебой сдаются…», «В 12-м корпусе из 7 дивизий — 12 тысяч штыков. Нет винтовок, и 150 тысяч человек стоят без ружей. Час от часу не легче. Ждем от вас манны небесной. Главное, нельзя ли купить винтовок».