Пурга - [34]

Эх, коммерция, коммерция… Как быстро все изменилось. Когда он пришел в органы, ни у кого и в мыслях не было крышевать всякие лохотороны. Да что там лохотроны? На презент за возвращенное потерпевшим барахло намекнуть стеснялись. А нынче не стесняются — в открытую требуют, причем за еще не найденное. Иначе, мол, работать не будем… Всех бы повыгонять… А работать тогда с кем? Да и попробуй выгони еще. Вон, того же Касаткина сверху прислали три месяца назад. А он не о раскрытиях думает, а лохотороны устраивает, потому как должность наверняка купил. Конечно, без коммерции не выжить — за охрану делянки от браконьеров лесозаготовители в райотдел денежку переводят. Но не в карман же начальнику! А на премии, ремонт, проверяющих и прочие бытовые нужды.

На последнем городском совещании к нему подошел начальник соседнего райотдела, не удержавшийся когда-то от коммерческого соблазна и имевший пару особняков в Испании. Поплакался в китель. Не знает, как отмечать юбилей. Если без размаха — коллеги не поймут, скажут — без понятий, уважухи не будет. А с размахом — опасно, ибо в стране борьба с коррупцией, да журналюги поганые камеры настроили. Их бы самих в камеру. Вместе с камерами.

«А что ж ты хотел? — спокойно ответил тогда Евгений Александрович. — Правила принял, играй…»

Вот такие нынче проблемы у руководителей… А он о каких-то показателях переживает, как маленький… Да, точка невозврата системой пройдена. Меняй название, не меняй. Сейчас, после переаттестации вышвырнут на улицу последних «стариков», начинавших еще в «советской милиции», еще помнящих про долг и совесть. И все! Останется поколение девяностых. Повальная коммерция. Самое печальное, что они коррупцию за грех не считают. Обычный бизнес. Совсем грустно…

Над городом кружились желтые листья, с тихим шорохом ложась под ноги прохожим. Осень. Не спрятаться, не скрыться. Интересно, а листьям снятся сны? Господи, о чем это он?.. Нервы. Еще бы. Проблема за проблемой. Почему этот маньячный урод выбрал именно их территорию? Ну, как почему? Здесь лесопарк, место для подобных проказ удобное. И маскироваться легко, и уходить. Хорошо, из потерпевших никто не умер, хотя трое до сих пор в больнице.

И как назло, все это происходит в конце года. Даже если поймать сейчас, то раскрытия в зачет не пойдут. Пока следствие, пока суд… А показатели нужны именно в этом году. И не потому, что Евгений Александрович так уж опасался происков нового шефа. Скорее, привычка. Просто, как сотрудник старого закала, он дорожил каждой «палкой» и был готов ради нее на подвиг. Но при этом никогда не переходил моральную границу. «Палки должны быть честными», — любил повторять он на служебных совещаниях. Никаких подкинутых наркотиков или патронов, никакого шельмования. Человек должен сесть в тюрьму сам. По доброй воле. Ну, в смысле, за дело. Находка с библиотекой данному принципу не противоречила. Нечего книги зажимать, культура и так на ладан дышит.

И вообще, ежели гад виновен, но улик не хватает, то можно с доказухой и «помочь». Но только при стопроцентной уверенности в виновности. Чтоб окончательно не борзели и на гнилую правозащитную демократию не рассчитывали. Чтоб знали: не перевелись еще Жегловы на Руси Великой.

Надо приниматься за бумаги, но отходить от окна не хотелось. Он любил осень. Граждане уже вернулись с дач и из отпусков, и количество квартирных краж сокращалось. Правда, возрастала уличная преступность, особенно грабежи в отношении школьников, но такие преступления раскрывать легче, все-таки жертва видит обидчика — есть зацепки.

Такой же вот осенью он пришел на службу в район. Так же дождь стучался в окно… Сколько ему тогда было? Двадцать три или двадцать четыре? Эх, годы молодые… Первое самостоятельное дежурство, первая потерпевшая. Девушка. Студентка колледжа котельного оборудования, второй курс, девятнадцать лет. Внешность — на тройку с минусом. Слегка картавит, очки, брекеты на зубах. Возвращалась после лекции в общежитие. В неуютной подворотне молодой неандерталец вырвал сумку с конспектами. Обычная сумка, не «Birkin» какой-нибудь. И неандерталец обычный, не Бельмондо. Правда, такой же здоровый. Но рванул так, что чуть руку из туловища не выдернул.

— Понимаете, — глотая слезы, картавила будущий спец по котельному оборудованию, — конспекты не самое главное, их переписать можно… У меня в сумке еще кое-кто был…

— Деньги, золото, документы?

— Нет, что вы… Динозаврик… Гоша.

— Чего?!. Какой динозаврик?

— Тамагочи… Если через четыре дня его не покормить, он умрет.

Девушка зарыдала так, как не рыдают плакальщицы на похоронах эмира.

— Я его столько растила… Как теперь без Гошеньки-и-и?!

Заглянувший в кабинет участковый, увидев слезы, тут же запер дверь, не став беспокоить оперативника по поводу чистого стакана.

— Ну, успокойтесь, успокойтесь, — милицейский новобранец налил воды из графина. — Вот, попейте. Увы, в этом мире нам не прожить без потерь.

Как учили на курсах, первым делом потерпевшего надо успокоить.

— И что теперь? Вы найдете его? — жадно глотая нефильтрованную воду, спросила студентка.

— Кого? Гошу или грабителя?