Пунические войны - [83]

Римляне предприняли новую попытку штурмом захватить город, но опять потерпели неудачу. Вначале, правда, все шло хорошо: засыпав болото и пододвинув к городским стенам две большие осадные машины с таранами[108], они разрушили часть стены. Был уже виден внутренний город. Римская армия ринулась в город, лишь военный трибун Сципион не позволил своим воинам сделать это. На вторгшихся со всех сторон нападали карфагеняне, Сципион со своим отрядом спас римлян от позорного разгрома. Аппиан (Лив., 98) пишет, что «это было первое, что создало ему [Сципиону] славу, так как он оказался более дальновидным и осторожным, чем консул».

Вскоре Сципион вторично спас армию, затем еще несколько раз вывел отряды из критических ситуаций. Слава его росла. Консул же Манилий, как оценивает его Аппиан (Лив., 102), «вообще человек неопытный в военном деле», вопреки возражениям Сципиона вступил в сражение с Гасдрубалом у города Нефериса и отступил с большими потерями (Ann., Лив., 102–104; дион. Касс., фр. 69, 1–6; Плин., XXII, 13, 3).

В целом кампании двух лет войны не увенчались успехом римлян. К военным затруднениям прибавились политические, ибо Масинисса смотрел на Карфаген как на отнятую у него добычу. И без того неважное положение Рима ухудшалось еще и тем, что на востоке против него выступил македонский царь Андриск, мнимый сын Персея, а на западе, в Иберии, — борьбу с римлянами возглавил вождь лузитан Вириат. Андриск одержал несколько побед и вступил в союз с Карфагеном и многочисленными противниками Рима в Греции (Лив., Сод.; L; Ann, Лив, 105–111; Диод, XXXII, 13, 14, 16).

Неудачное ведение войны в Африке стало предметом обсуждения в римском сенате. В Африку направили послов с целью узнать и подробно доложить обстановку. Вернувшись, они способствовали распространению славы Сципиона, рассказывая о большой привязанности к нему войска. Сенат радовался и ждал окончания консульства Цензорина и Манилия, чтобы определить на эту должность Сципиона. Престарелый Марк Порций Катон, скупой на похвалу и щедрый на осуждение, стихами «Одиссеи» (X, 495) так оценил Сципиона Эмилиана и его военные успехи: «Он лишь с умом; все другие безумными тенями реют» (Полиб, XXXVI, 8, 6; Лив, Сод, XLIX; Плут, Кат, 27).

Оценив обстановку в Африке, сенат решил обратиться за помощью к Масиниссе. Но римские послы уже не застали его в живых. Перед смертью он позвал к себе Сципиона (Евтроп, IV, 11; Ороз, IV, 22, 8) и завещал ему распорядиться его царством и наследством. «Масинисса, — пишет Аппиан (Лив, 106), — оставил огромное сокровище в деньгах и большое, хорошо обученное войско; из числа своих врагов Сифакса он собственноручно взял в плен; Карфаген он оставил настолько ослабленным, что мог считаться виновником разрушения».

Царские сокровища, государственные доходы и титул царя по распоряжению Сципиона были отданы в общее владение сыновьям. Учитывая желание каждого из трех законных сыновей Масиниссы, Сципион разделил между ними бразды правления: к Миципсе перешла верховная власть, Гулуссе досталось командование армией, Мастанабе — гражданское управление (Лив., Сод., L; Ann., Лив., 105–106). Более 40 незаконнорожденных сыновей получили подарки. Это разделение сфер правления между наследниками Масиниссы соответствовало римской политике «разделяй и властвуй». Таким дроблением царской власти и имущества царя была подготовлена почва для раздоров в будущем между членами нумидийского двора.

Сципиону удалось убедить среднего сына Гулуссу выступить с огромной армией против Карфагена. Умелые тактические маневры Сципиона и его дипломатия склонили также на римскую сторону храбрейшего из карфагенских полководцев Фамею с отрядом из 2200 всадников (Ann., Лив., 108; Лив., Сод., L; Зон., IX, 27), хотя Диодор (XXXII, 12) сообщает, что Фамея перешел к римлянам с 1200 воинами. Небывалые успехи военного трибуна в сражениях и дипломатии произвели на римских воинов такое впечатление, что они прославляли его, как триумфатора.

С присоединившимися отрядами карфагенянина Фамеи и иумидийца Гулуссы Сципион захватил много добычи и продовольствия (Ann., Лив., 109). Воинская доблесть Сципиона по заслугам была оценена в Риме, и сенат требовал его прибытия вместе с Фамеей. Аппиан (Лив., 109), описывая проводы в Рим, замечает, что «войско провожало уезжавшего Сципиона до самого корабля и возносило молитвы богам, чтобы он вернулся в Ливию консулом, считая, что ему одному суждено взять Карфаген».

В Риме, восхищаясь Сципионом, сенат одобрил его военные действия. Фамея получил почетный подарок: пурпурную одежду с золотой застежкой, коня с золотой сбруей, полное вооружение и вознаграждение в 10 тыс. серебряных драхм, 100 мин серебра в различных изделиях, палатку с полным оборудованием. Ему сулили еще больше, если в дальнейшем он будет оказывать Риму свое содействие. «Он, пообещав иль сделать это, отплыл в Ливию к римскому войску» (Ann., Лив., 109).

Военные успехи римского консула 148 года Кальпурния Писона, прибывшего с опозданием в Африку вместо бывшего консула Манилия, были весьма скромными и незамеченными в сенате (Лив., Сод., LI; Ann., Лив., 109–113; Плин., XXXV, 4). Карфагеняне даже воспряли духом, так как оказались сильнее римлян в сражении у города Гиппагрет. От римского союзника Гулуссы к ним перешел иумидиец Бития с 800 всадниками (Ann., Лив., III). Два сына Масиииссы — Миципса и Мастанаба, хотя и обещали римлянам поддержку оружием и деньгами, но медлили, не зная, как повернутся события. Пунические отряды почти беспрепятственно действовали в это время вне города, захватывая все новые территории. Аппиан (там же) сообщает, что карфагеняне где силой, а где убеждениями овладели всей Ливией.