Пунические войны - [72]

Магон знал о силе римлян, поэтому призывал галлов и лигуров вооружаться, чтобы быть в состоянии бороться с двумя вражескими армиями. Галлы и лигуры не остались в стороне, они были готовы выступить против Рима. Но открыто содействовать карфагенянам боялись, так как на их территории располагался один римский лагерь, а другой был по соседству, в Этрурии. Они помогали тайно — и продовольствием и воинами. Магон нанимал воинов на службу, лигуры обязывались в два месяца поставить армию (Лив., XXIX, 5, 3–7).

Римляне не прекращали политических преследований в Этрурии, чем и склонили этрусков на сторону карфагенян. Многие этруски готовы были поддержать Магона, надеясь на перемену власти, но удерживали их жесткие судебные приговоры (Лив., XXIX, 36, 10–13). Везде велось следствие, не щадили никого. Несколько знатных фамилий этрусков были осуждены за то, что или сами ходили к Магону, или посылали к нему послов. Часть из них отправилась в ссылку добровольно и была осуждена заочно, их имущество конфисковали. Террор римского военного трибунала был так силен, что проконсул даже смог ехать в Рим на комиции.

И все же многие этрусские общины и города оставались нейтральными по отношению к пунийцам, хотя Ганнибал и Магон, а в свое время и Гасдрубал, возлагали на них большие надежды.

Позже, с отплытием Ганнибала в Африку, римский сенат объявил амнистию всем народам Италии, за исключением тех, кто до конца был предан врагу (Ann., Ганниб., 61). Они жестоко были наказаны: население или истреблялось, или изгонялось, общины теряли свое самоуправление, их обитатели становились бесправными подданными. В число наказанных, кроме кампанцев, попали южные пицены и бруттии. Им запрещали служить в римской армии как людям несвободным, но разрешалось поступать на службу в аппарат управления провинциями для выполнения государственных работ (Гелл. А., 3, 19; Ann., Ганниб., 61; Страб., V, 4, 13). Такими служащими при римских магистратах, по конституции, были, как правило, рабы или вольноотпущенники.

События на севере Италии складывались благополучно: там было достаточно сил, чтобы разгромить карфагенян во главе с Магоном. И на юге успех сопутствовал консулу Сципиону. Стратегический рубеж, последняя опора Ганнибала — Локры были взяты. Оставив здесь гарнизон под командованием Племиния, Сципион возвратился в Мессану. Римляне занялись грабежом и насилием и так бесчинствовали в городе, что между ними возникали раздоры и даже столкновения (Лив XXIX, 5—22).

Благополучное ведение войны и приближение ее к окончанию расценивалось римлянами как проявление воли богов. Используя суеверность своих сограждан, сенат объявил, что неприятеля может изгнать из пределов государства только помощь Великой матери богов (Кибела) (Лив., XXIX, 10, 4; 10–11; Диод, XXXIV, 33; Ann, Ганниб, 56). Это был хитроумный маневр, имевший двоякую цель: во-первых, поднять дух народа, во-вторых, установить контакты с народами Малой Азии. Чтобы приблизить культ фригийской богини к верованиям римлян, вспомнили легенду о троянце Энее. Его сын Ромул был основателем Вечного города, а другой — на горе Ида во Фригии построил алтарь Великой матери богов (Диод, V, 48; Дионис, I, 47, 61). Так проявлялась связь культа богини с Римом. Об этой связи историк Геродиан (I, 11) приводит предание, по которому римляне заявляют о своем родстве с фригийцами и напоминают им об Энее.

Таким образом, соединение Кибелы с легендой послужило предлогом для отправки делегации в Пергам к царю Атталу. Состав делегации из патрицианско-плебейских представителей подтверждает, что заимствование культа было прежде всего политическим, а не религиозным актом. Аттал оказал римлянам теплый прием и отдал им священный черный камень, олицетворявший богиню (Лив, XXIX, 11). Он не мог поступить иначе, так как нуждался в Риме: границы его государства не были прочны из-за многочисленных войн с соседними государствами. Опасался он и сирийского могущества, а также Македонии.

В порту Остия Кибелу из рук жрецов принял главнокомандующий Сципион. Он же перенес священный камень с корабля на землю, и знатные патрицианки по очереди несли его в Рим. Там на Палатине в храме Виктории (богиня-победительница) и находилась Великая мать богов до сооружения специального святилища. Отныне две богини содействовали римлянам в победе. Ливий замечает (XXVI, 37), что «счастье как бы предвещало римлянам господство на Востоке».

Весной 204 года Сципион отплыл из Сицилии к берегам Африки. У него было два легиона (около 30 тыс. человек), 40 военных судов и 400 транспортных кораблей. Не встретив сопротивления, армия благополучно высадилась близ Утики и разбила лагерь (Лив., XXIX, 27–28).

Карфагенский совет предпринял ряд мер к обороне: поспешно проводилась мобилизация, укреплялся город, подвозилось продовольствие, готовилось вооружение, снаряжался флот. Еще до прибытия римлян карфагеняне отправили посольства к африканскому царю Сифаксу и другим царям, чтобы усилить союзнические связи. В свою очередь они вели переговоры и с македонским царем Филиппом V, целью которых было организовать вторжение в Италию или Сицилию. Но борьба с Этолийским союзом и присутствие римлян в оккупированной Иллирии не позволили Филиппу осуществить намеченные планы. Не желая окончательно порывать связей с Карфагеном, он послал в помощь ему армию. Его воины приняли участие в сражении при Заме-Нараггаре.