Пуля вместо отпуска - [4]

— Ну? А как насчет заветного словца, будь оно проклято?

Аронсон, с наслаждением затянувшись, неопределенно пожал плечами:

— Ни гугу, Пэндер! Даже и речи не было.

Теперь они просто слушали гул, доносящийся из соседнего помещения, и молчали. Все взгляды были устремлены на Пэндера.

Он держал себя тихо, передумав в эти мгновения о многом, а затем внезапно выплюнул жвачку:

— Так-таки ничего и не сказали? Ни да, ни нет?

— Честно, Пэндер, ничего. Я все время ошивался поблизости, пропустил с некоторыми из них по стакашке, и все, что услышал при этом, было: «Не рви на себе рубашку», «Скажи Пэндеру, пусть старается», «Передай ему, что он толковый малый» — ну и все такое прочее из той же кучи дерьма.

— Я покажу им, какой я толковый малый! Они же не сказали «нет»? Ведь не сказали же? И не вычеркнули меня из списка, ведь не вычеркнули же?

Фелл уехал, и Пэндер здесь у них наготове. Там в Лос-Анджелесе они просто наблюдают за тем, насколько толковым малым он себя выкажет.

— Ну что ж, я в игре! — произнес решительно Пэндер. — Пора и нам шевелиться.

Рой, Вилли и молчаливый тип поднялись со стульев и, встав в кружок, поджидали Пэндера. Аронсон открыл дверь, и они оба вышли. Пэндер поравнялся с Аронсоном и ухватил его за руку.

— Послушай, разве они так ничего и не сообщили о Фелле? Не сказали, где он может быть?

— Дьявольщина! — вырвалось вдруг у Аронсона. — Да они думают, что тебе-то это наверняка известно.

Глава 3

Высокие портьеры были задернуты, не давая солнцу проникнуть в комнату, так как Дженис спала обычно допоздна. Когда она открыла глаза, то потянулась всем телом и без малейшей раскачки сразу же села в постели. Она выбралась из нее, провела руками по каштановым волосам и раздвинула шторы. Дженис видела из окна ипподром. Вернувшись в спальню, стянула через голову дорогую ночную рубашку, которая упала на пол к ее ногам, и, обнаженная, направилась к двери. Открыв ее, она окликнула: «Рита, я встала». Затем пошла в ванную, с удовольствием думая о чашке кофе, который ожидал ее потом.

Дженис приняла душ, всячески избегая попадания воды на волосы. Смыв мыло, она еще немного постояла под душем, ощущая, как горячие упругие струи приятно массируют кожу. Затем, вытеревшись, забеспокоилась о своем весе; вспомнила, что в двадцать она была сплошные кожа да кости; в тридцать — уже в теле, а теперь, пять лет спустя, пожалуй, самое оно. Да что думать обо всем этом? Она была высока, хорошо сложена, и — главное — это нравилось Феллу.

Дженис оделась, слегка подмазала губы, лишь затем, чтобы ее маленький ротик выглядел еще более живым. По привычке пробежалась пальцами по векам, выгнув кверху свои длинные ресницы, — в течение дня, как правило, она всем этим уже больше не занималась. Глаза у нее были ласковыми и теплыми. Ей нравились ее глаза именно за это, да и Феллу они такими были по душе.

Дженис спустилась по лестнице на нижний этаж: там, в больших комнатах, казалось прохладнее. Ее кофе уже ждал на столике у окна, выходящего на большой газон перед домом. Дождевальная установка была включена, и вокруг нее клубился искусственный туман, который выглядел странным на этом ярком солнце и на фоне кактусов вдоль подъездной дорожки. Дженис, оторвав взгляд от кактусов, не узнала большой автомобиль, припаркованный у фасада. Зажгла сигарету, затянулась и отпила глоток кофе. Так и сидела, слушая шаги Риты по выложенному плиткой холлу. Рита отвечала кому-то у двери:

— Нет, миссис Фелл еще не спускалась.

— Просто доложите ей, — послышался мужской голос, — что мое имя Саттерфилд.

— Но, мистер Саттерфилд…

— Вы что, не поняли — доложите!

Дженис поставила чашку и встала. Нет нужды ставить Риту в неловкое положение, она примет Саттерфилда с надеждой, что он не принес плохие вести.

— Доброе утро, мистер Саттерфилд! — Она открыла дверь и придерживала ее, как бы приглашая его зайти.

Тот суетливо заторопился — так, словно она могла в любой момент исчезнуть. Морщинки вокруг его скул задвигались, и он так ссутулился, сделав несколько шагов, будто хотел клюнуть женщину своим крючковатым носом. После того как закрылась дверь, Дженис взяла у Саттерфилда шляпу, стараясь сохранять спокойствие:

— Не хочешь ли кофе, Герб?

Он обернулся, его лицо выражало крайнее замешательство.

— Тебе не кажется, что существует более веская причина, нежели кофе, вынудившая меня пойти на риск и посетить этот дом?

— Не трать понапрасну свое красноречие, Герб. — Дженис уселась с отсутствующим видом.

— Ладно, где он? Что происходит? — В голосе Саттерфилда прорывалась злость.

— Герб, неужели ты думаешь, что я тоже не волнуюсь? — Ее напускного безразличия словно не бывало. Она быстро прикусила губу, стараясь выглядеть рассерженной. Так будет лучше: пусть она выглядит злой, как и сам Саттерфилд, чем выказать, насколько велико ее беспокойство за Фелла.

Но Саттерфилд даже не глянул на женщину. Он встал, чтобы убедиться, виден ли его автомобиль из окна.

— А сейчас выслушай меня, Дженис. — Обернувшись к ее стулу, он начал сгибать и разгибать в локтях руки. — У меня три секретарши, шесть телефонов и целый отдел «шестерок», чтобы бегать по моим поручениям. Но я явился сюда по своей инициативе. Ты когда-нибудь слышала о комиссаре полиции, наносящем визиты подобного рода?