Пуля уже в пути - [30]

— Просто соскучился.

Нести два рюкзака сразу было тяжеловато. И когда мы наконец-то добрались до избушки на курьих ножках, с меня в три ручья лил пот, а дыхание стало похоже на кваканье старой простуженной лягушки. С облегчением скинув с себя котомки, я повалился прямо на них. Вытащив сигарету, с небывалым наслаждением закурил и выпустил дым стаей ровных мелких колечек.

Оксанка присела рядом, по-турецки подогнув под себя ноги. И, чуть склонив набок голову, принялась внимательно меня разглядывать, словно впервые видела такого страшилу. Мне сразу же стало грустно под её пристальным взглядом.

— Да! Старый я, старый! — с непонятным самому себе ожесточением произнес я и глубоко затянулся едким дымом, едва не закашлявшись.

— Нет, — небрежно отмахнулась Ксюха. — Я совсем о другом думаю.

— И о чем же, если не секрет?

— В том-то и дело, что секрет. — Она томно потянулась и, завалившись на спину, мечтательно произнесла. — Какое у них небо голубое…

— Мы не сторонники разбоя, — неимоверно фальшивя, попробовал я спеть песенку из "Буратино", но меня перебил радостный вопль Новикова, донесшийся из хибары.

— Ура! Нашел!

Затем появился и он сам, прижимая к груди шесть небольших металлических банок. Свалив их к нашим ногам, он победоносно оскалился как вернувшийся с удачной охоты на мамонта первобытный дикарь. Только дубины заткнутой за пояс меховых трусов не хватало для правдоподобия.

Я взял одну из банок и, повертев ее в руках, прочитал вслух написанное на бумажной этикетке по-английски:

— Говядина тушеная. Произведено в США.

Задумчиво почесав банкой затылок, я добавил:

— Вот уж не думал, что у них тоже тушенку делают. В моем представлении на Западе питаются исключительно чизбургерами и пиццей. И изредка разговляются индейкой на Рождество.

— Еще как делают! — и Новиков опять испарился в направлении избушки, быстро передвигая шагалками. — А потом нам засылают на пробу. Если русские не отравятся, тогда своих собак можно смело кормить.

Глаза у Оксанки запылали голодным блеском, и я немедленно вонзил нож в податливую жестянку.

— Один момент, сударыня. — Нож легко пробил тонкий металл, и я принялся срезать его вкруговую. — Сейчас закатим пир горой, обожремся и уснем.

Затем нарисовался Новиков и протянул Ксюхе обшарпанную аллюминевую ложку.

— Единственную нашел, — как бы оправдываясь, сказал он и выставил на всеобщее обозрение три банки с пивом. — Зато теперь мы можем устроить настоящий пикник.

Пиво оказалось теплым, но я был рад и такому. Последнее время мучил не столько голод, как жажда, становившаяся нестерпимой. Ещё немного, и я был бы готов лакать мутную воду прямо из реки, наплевав на все тифозные палочки и дизентерию одним чохом. Правда, мне было намного легче: в свое время я прошел на зоне подобные испытания и голодом, и холодом, и жаждой. А вот девчонке не позавидуешь. И это было прекрасно видно по её измученному виду, хотя она изо всех сил крепилась. Чего-чего, а упрямства ей занимать не приходится. В этом отношении мы идеально подходим друг другу: два сапога на одну ногу.

Я подтолкнул одну банку с пивом Ксюхе, жадно уплетавшей тушенку:

— Попей, всухомятку есть не гоже. Изжога замучает.

Она благодарно хлопнула ресницами. Усмехнувшись, я вскрыл для себя банку с тушенкой и, отправляя в рот куски мяса прямо с ножа, добавил:

— Но если напьешься вдрызг, выброшу за борт посудины до полного отрезвления без всякой жалости.

— А может быть просто свяжем, Филин? — предложил менее радикально настроенный Новиков, отбрасывая пустую жестянку в сторону. — Чтобы не дебоширила, захмелев.

— Можно и связать, — благодушно согласился я, раздобрев от сытости в желудке. — А потом выкинуть за борт.

Ответом мне послужил чувствительный удар маленьким, но крепким кулачком по горбу под аккомпанемент оживленного смеха Николая.

— Сейчас пятиминутный перекур. Кому необходимо — кусты рядом, а затем на всех парусах отшвартовываемся.

И мы, как умудренные горьким опытом тараканы, разбежались в разные стороны.

Через пять минут мы с Новиковым покидали на дно катера свои немудреные пожитки и тронулись в путь вниз по течению. Николай, как единственный среди нас, по его словам, умеющий управляться с подобной техникой, уселся за штурвал. Я пристроился на корме, на всякий случай поглядывая назад, хотя погони пока не ожидалось. А Оксанка примостилась рядышком.

Все шло слишком уж гладко и это вызывало у меня смутную тревогу. Я не считал себя гениальным полководцем и только стечением обстоятельств объяснял наш временный успех. К тому же, как подсказывало мне обострившееся чутье, основные события ещё впереди. Неизвестно, что нас ждет хотя бы вон за тем поворотом.

Но время бежало, а вокруг ничего не менялось, за исключением окружающих пейзажей. Хотя и они были однообразны, как стрижка у новобранцев. Только однажды мы проскочили на полном ходу мимо какой-то деревушки, раскидавшей свои покосившиеся домишки на левом берегу. Да и тех оказалось всего полтора десятка. А дальше опять леса и леса.

Ксюшка опустила правую руку в воду и с интересом наблюдала, как вокруг неё вспениваются миниатюрные буруны. Её волосы буйно развевались на встречном ветру, и от этого она стала похожа на милую ведьмочку, летящую в своей ступе навстречу звездам. Невольно я залюбовался девчонкой и поймал себя на мысли, что вряд ли видел в своей безалаберной жизни что-то более очаровательное. До одури захотелось поймать ее лицо в свои ладони и крепко поцеловать в рубиновые губы.