Пуля не дура - [51]

Что ж, пришло время действовать, как нынче любят говорить политики, адекватно ситуации.

Генерал взглянул в окно. В сквере возле Политехнического музея кучковалось человек тридцать с плакатами и флагами — пейзаж, которым в наше время никого не удивишь. Правда, за последнее время митинги стали пожиже. Невольно вспомнилась орущая толпа, осаждавшая в самом начале перестроечного бума серое, насупившееся зарешеченными окнами-бойницами здание всемогущего КГБ, подонки, улюлюкавшие вслед бульдозерам, выволакивавшим с площади многотонную скульптуру «железного Феликса». Сколько времени прошло, а тот день он запомнил по минутам. Тогда ему казалось, что все рушится, жизнь кончилась. Он несколько раз доставал из письменного стола пистолет с дарственной надписью самого Андропова. Доставал, но так и не решился взвести курок. А ведь были и посмелее, они не остановились и нажимали на курок, лезли в петлю, сигали с балконов! Повесился прошедший всю войну генерал Ахромеев, главный цековский казначей Кручина выпрыгнул в окно, главный милиционер страны Пуго застрелился вслед за своим всесильным предшественником Щелоковым. Грустно и смешно вспоминать. Смешно, когда попробуешь представить: а кто из нынешних владельцев высоких кабинетов мог бы решиться на такое? Скажем, тот же косноязычный Степашин после Чечни, когда с его подачи дряхлеющий президент смешил мир, изображая снайперов. Или притча во языцех Чубайс, сделавший за год нищей всю страну. Почему бы им не достать пистолеты? Ан нет! Газеты печатают такие компроматы, а они только вытирают плевки да улыбаются каждый день из «ящика».

Другая цена жизни! Вот и его обломала, а как не сломаться, когда даже всемогущее прославленное управление Судоплатова, казнившее врагов народа за тысячи километров от Союза, вспомнить хотя бы Троцкого или Бандеру, расформировали в одночасье. Главный террорист страны загремел тогда за решетку на пятнадцать лет. И просидел как миленький в зоне от звонка до звонка.

Сам хозяин кабинета в то время пребывал в звании полковника, но по штату должность, занимаемая им, была генеральской, и, чтобы удержаться на достигнутой высоте, требовалось не ошибиться в анализе и точно определить «группу поддержки». Он поставил на деловых людей, которые, словно грибы после дождя, начали пробиваться на все вершины. Многие коллеги еще судорожно цеплялись за привычную власть ЦК, а он почувствовал, что небожители со Старой площади доживают последние годы. Подружился с десятком самых перспективных, тех, кого в недалеком будущем стали называть олигархами, и не ошибся.

Генерал быстро вошел во вкус подковерных сражений. Услуги новым хозяевам страны он оказывал различные, но всегда на грани фола, как любил говорить полковник Вельяминов — отчаянный футбольный болельщик. Порой грань была весьма тонкой, а порой вообще невидимой, но надо быть оч-чень принципиальным и, главное, независимым прокурором, чтобы заинтересоваться такой мелочью. Независимых в Военной прокуратуре пока не наблюдалось, в прочих аналогичных учреждениях тоже. Но убийство генерала Пронина мгновенно обострило ситуацию.

Конечно, сам генерал и его люди были в этом деле кристально чисты. Но владеть информацией нередко опаснее, чем быть участником преступления. Да было ли оно — это тоже вопрос. Пока все завязано на вдове. Только в причастности Степанкова он ничуть не сомневался. Не надо быть ясновидящей Вангой.

С тех пор, как известный олигарх и политик Сергей Моисеевич Бердянский организовал шум вокруг покушения на свою особу и обвинил в его подготовке не кого-нибудь, а спецслужбы, Степанков как с цепи сорвался. Принялся «разоблачать» УРПО — Управление по разработке и пресечению деятельности преступных группировок ФСБ, наехал на собственного начальника генерала Хоботкова, дескать, тот лично отдал приказ убрать олигарха.

Ларчик открывался просто — Степанков со своими корешками крепко засветился на многих шалостях и прочно сидел под «колпаком» Управления собственной безопасности ФСБ. Защитить их мог только всесильный Бердянский, которого опасался даже президент. Сам гарант придуманной им же самим Конституции сто раз подумал бы, прежде чем тронуть олигарха.

Генерал начертил в ежедневнике «паркеровской» ручкой загадочную пирамиду, направил на себя струю вентилятора — кондиционер не справлялся с московской жарой — и снова задумался.

Президент бы олигарха не тронул, но сколотилась крепкая команда во главе с новым премьером, которая спит и видит, как бы сожрать опостылевшего царедворца. Генерал Пронин был одним из тех, кто на каждом углу кричал о необходимости убрать олигарха с политической арены. Но власть затягивает посильней наркотика, и наступил момент, когда расстаться со своими деньгами для Бердянского было бы легче, чем с ниточками, на которых он водил политических марионеток. Вот почему он так ненавидел генерала, создавшего движение, чуть ли не главной задачей которого было: «Россия без олигархов!»

Гибель генерала была дорогим подарком, но Бердянский привык не надеяться на других и подарки себе делал, как правило, сам.

Валерий Осипович Фатьянов — так звали начальника Вельяминова — два года следил за людьми Бердянского в ФСБ. Это было не так уж трудно — именно его отделу руководство поручило прикрывать в случае необходимости группу Степанкова. Группа занималась многими деликатными поручениями высшей власти, и Фатьянов нисколько не удивился бы, если бы именно она организовала убийство Пронина. Но вдова, признавшая свою вину и твердившая об этом в кабинете следователей уже неделю, путала все карты. С другой стороны, Фатьянову было известно, что в ночь убийства Степанков выезжал в дачный поселок, в котором проживал Пронин. Затем последовало исчезновение Степанкова, и наконец появление его трупа. Совокупность случайностей — закономерность, кажется, так учил какой-то классик-философ. Если удастся найти доказательства причастности господина олигарха к убийству Пронина, у нас будут полные руки козырей.