Пуля для Зои Федоровой, или КГБ снимает кино - [29]

Что касается самого «Межрабпомфильма», то его в тот самый период, когда там снималась Федорова, возглавлял венгерский интернационалист Ференц Патаки, который одно время служил в ВЧК (а бывших чекистов, как мы помним, не бывает). Патаки был участником 1-й мировой войны – служил в Венгерской армии. В 1915–1918 годах находился в русском плену. Затем попал к красным и одно время даже находился в тюрьме у Колчака, где военно-полевой суд чехословацкого корпуса приговорил его к расстрелу. Но Патаки чудом избежал казни. И в 1920–1922 годах он работал в органах ВЧК и даже был начальником войск ГПУ Республики (1923). После чего он работает в Туркестане по восстановлению и созданию текстильного производства, учится на экономическом факультете Среднеазиатского госуниверситета. А в 1924–1927 годах Патаки трудится на посту председателя ревизионной комиссии ВСНХ СССР. Это то самое время, когда чекисты (бывшие и действующие) работали в ВСНХ под началом самого Дзержинского.

В начале тридцатых Патаки переходит на работу в большой кинематограф. В 1931 году он занимает кресло управляющего Мособлтрестом «Совкино», а в 1933-м сменяет К. Шведчикова на посту директора треста «Совкино». Затем он работает управляющим «Союзэкрана». В 1934–1936 годах Патаки – замдиректора общества «Межрабпомфильм». А еще с двадцатых годов повелось, что чекисты обычно занимали должности замдиректора, хотя по многим вопросам были главнее своих начальников.

Реконструкция (художественная версия)

Зоя зашла в кондитерский магазин на углу Армянского переулка и купила себе коробку любимого зефира. Здесь же, в магазине, она открыла пачку, достала оттуда мягкую, как вата, белоснежную зефирину и с удовольствием ее надкусила. После чего спрятала коробку в сумочку и вышла на улицу, держа зефирину в руке. Теперь ей предстоял путь до конспиративной квартиры в Старосадском переулке, который начинался на противоположной стороне от того самого угла, где располагался кондитерский магазин. Идти до квартиры было минут пять, поэтому Зоя и «вооружилась» сладостью, чтобы та скрасила тот путь, который ей предстояло преодолеть.

Квартира располагалась в доме, который стоял на противоположной стороне от школы № 329 (в 1938 году в ней разместят Историческую библиотеку). Войдя в подъезд и поднявшись на третий этаж, Зоя нажала на кнопку звонка нужной ей квартиры. Дверь открыл невысокий мужчина, в котором гостья узнала… Яна Карловича – того самого чекиста, который вербовал ее в 1927 году. Увидев его, она опешила – в последний раз они виделись спустя год после их первой встречи, когда Ян Карлович беседовал с ней по поводу ее желания уйти из Госстраха в студию Юрия Завадского. После этого, как узнала чуть позже Зоя, ее вербовщик ушел на повышение, и встретить его снова она никак не предполагала. А вышло вон как – он опять объявился на ее жизненном пути. И, судя по всему, не случайно.

– Очень рад вас видеть, Зоя Алексеевна, – пропуская гостью в коридор и закрывая за ней дверь, произнес чекист. – А вы за эти годы изменились.

– В какую сторону? – спросила Зоя, прекрасно зная, что она услышит.

– Полагаю, что мой ответ вас не удивит – естественно, в лучшую, – и чекист жестом пригласил ее проследовать в гостиную.

Там хозяин галантно подвинул Зое мягкое кресло, а сам расположился напротив на кожаном диване. Усаживаясь, она заметила, что на столе стоят кофейник и две вазочки – в одной лежало печенье «Эйнем», а в другой… ее любимый моссельпромовский зефир, купленный, судя по всему, в том же угловом магазине возле Армянского переулка.

– С чего начнем, Зоя Алексеевна – со сладкого или?..

– или, – ответила гостья и, раскрыв сумочку, показала уголок коробки, где лежал зефир.

По губам хозяина пробежала улыбка – та самая, которую Зоя запомнила по их первой встрече на Лубянке.

– Судя по тому, как вы удивились, увидев меня в дверях, я должен объяснить вам, почему на сегодняшнюю встречу пришел ваш покорный слуга. Дело в том, что я теперь работаю в контрразведке на немецком направлении, а вас угораздило попасть в картину, которая будет сниматься на «Межрабпом-фильме».

Услышав это, Зоя сразу поняла, о чем именно идет речь – о ее вызове на съемки фильма «Гармонь».

– Но меня еще не утвердили на роль, – напомнила она своему собеседнику весьма существенный факт.

– Не сомневайтесь, вас утвердят, – голосом, полным уверенности, произнес Ян Карлович. – Поэтому у меня к вам просьба, Зоя Алексеевна: помочь нам в нашей работе.

– Я помогаю вам с двадцать седьмого года.

– Ну, тогда вы были юны и неопытны. А сегодня вас можно назвать одним из лучших наших агентов, которому можно доверить любое, даже самое сложное задание.

– Съемки в «Гармони» из их числа?

– Именно, иначе я бы здесь не появился. Кинофабрика советско-германская, и на ней работает множество людей, имеющих либо прямые, либо косвенные связи с немцами – как советскими, так и с теми, кто проживает непосредственно в Германии. А с этой страной у нас с недавнего времени наметилась некоторая напряженность в отношениях. Я полагаю, вы понимаете, о чем идет речь?

– О Гитлере? – догадалась Зоя.