Пуля для тантриста - [23]

Тут «Боинг» делает вираж и ложится на бок, мы грохаемся над иллюминаторами, пистолет проваливается куда-то в потолок, на меня валится парень в маске, мы судорожно вцепляемся друг в друга и куда-то катимся, так как самолет начинает крутиться словно тюлень в цирке, а может, пилот решил приколоться и сделать «бочку». Вокруг вопли, вой, визг, «Боинг» кувыркается, входит в «штопор», выходит из «штопора»! Мы влипаем в потолок, потом куда-то валимся, закатываемся в узкое пространство, угонщик теряет свою маску, и рожа у него как маска, серая и неподвижная, а глаза совсем шальные. Это называется – состояние аффекта. Оно у нас обоих. В этом состоянии люди не ведают, что творят. И вот мой партнер по аффекту… вдруг… распахивает правую полу своей куртки и вытаскивает другой пистолет. Я, почему-то, восклицаю: «Вау, классная пушка!», и вцепляюсь в дуло мертвой хваткой. Он пытается вырвать у меня свою игрушку, и рычит: «Отвянь, блин, это же «Дезерт Игл», соображаешь?». До меня с трудом доходит, что это – марка оружия, причем весьма крутая, и что для парня она имеет какое-то особое значение. Я лично в оружии не разбираюсь. Но название мне понравилось, и тут я возьми да ляпни: «Звучит сексуально». Зря я это сказала, зря… Мозги этого идиота сразу же свернули на секс. Видимо, от того же аффекта. А может, он вообще был озабоченный. Он принялся сдирать с меня одежду и водить дулом своего «Дезерт Игла» по обнаженным частям моего тела, вот урод, а когда «Боинг» в очередной раз так тряхнуло, что оружие вырвалось из его лап и улетело, этот придурок уже выскочил из штанов… А вообще, экстремальный секс очень заводит, и потенция у парня была сверхъестественная. Я даже не заметила, как нас освободили. Оказывается, мы были заложниками двое суток. Кстати, парня тоже приняли за заложника и не повязали. Его Димой звать.

Ну все, я рассказала свою историю, теперь ты, ну? Не отлынивай, давай-давай.

Серж притушил сигару, погладил кошку, и предложил Ольге заняться сексом. Ее история его весьма взбудоражила. А у него, оказывается, тоже был друг Дима, но это когда сам он был Солнышкиным, (в ту пору Дима был его соседом по коммуналке). Дима был безработным инженером-подводником.

- Ну рассказывай, - сказала Ольга. – Дима, Леня, секс внутри матрешки, что там еще, любовь Димы и Солнышкина, психология секса…

- Психология экстаза, - уточнил Серж. И так, пиши:

ЭКСТАЗ ВТОРОЙ

Сосед Дима, инженер-подводник, зашел утром к Солнышкину с початой «Старкой». Леонид лежал на продавленном диване с тазом на животе и отрешенно разглядывал воздух. Капли монотонно озвучивали эмалированное дно емкости.

- Лучше диван отодвинь, - посоветовал Дима и поставил «Старку» на табурет.

- Зачем? – философски заметил Леня.

Он вовсе не был погружен в глубокую медитацию, как могло показаться со стороны. Он просто размышлял о снах. А конкретно, о том, что ежели и впрямь в этом есть что-то, как пишут в прессе, то быть ему, Солнышкину, либо президентом страны, либо секс - символом, либо гением - рифмоплетом.

Но сии приятные мысли были прерваны посторонними звуками: бухнулся в таз кусочек потолка, будто в бубен стукнули, и капли зазвучали чаще. За стеной заголосил петух. Потом в симфонию родной «хрущебы» втиснулся треск полыхавшей во дворе помойки, словно некто щедро посыпал наваристую мелодию барабанной дробью. От всей этой какофонии Леониду вспомнилось, почему-то, жаркое лето, румяный шашлык над костерком, сонные толстые петухи распушились словно белые хризантемы, хмельная полногрудая подружка в костюме Евы блаженно раскинула ноги, налитая, загорелая, упругая…

- Вот видишь, - прервал нить видений сосед. – Хорошо, башка цела.

Он принялся вылавливать из таза увесистый камушек.

- Да, неплохо, - рассеянно отозвался Солнышкин.

Дима разлил по кружкам напиток.

- Там где-то консервы были, пошарь под столом, - сказал Леонид, разглядывая муху, присохшую к жестяному дну кружки. «Ну, если эта тварь растворится в водке, и я ее выпью, то уж точно буду «под мухой», да уж», - сделал он философский вывод.

- Нашел! – крикнул из-под стола сосед. – Кстати, слышь, вот бы в кооператив пристроиться, во где «бабки» заколотишь, слышь?

- Верно, можно петухов разводить, бойцовых. Мне один абрек рассказывал, петухи…

- Дались тебе петухи, - разозлился Дима. – Я бы, значит, рэкетом бы занялся. Ну, скажем, кто-то кому-то долг не отдает, а ты приходишь и…

Сосед вдруг осекся и уставился на ворох газет.

- Чо у тя, полтергейст что ли?

Широкие листы прессы крошились и сыпались на пол. Из-под них выполз рыжий помпон и двинулся к горшкам с кактусами.

- Хомяк Миша. Сосед Дима, - представил их друг другу Солнышкин. – Миша любит грызть политику, - пояснил он.

Тут из зеленых недр аквариума вынырнула лягушка и уперлась немигающим взглядом в безработного инженера-подводника. Дима, в свою очередь, уставился на лягушку. Что-то общее в них почудилось Леониду. Может, пристрастие обоих к влаге, а может, еще что-то на глубинном, подсознательном уровне, неведомое Солнышкину.

- Теперь только петуха завести осталось, - сострил Дима.

Лягушка одобрительно пискнула (а может, неодобрительно, жертвенно, или еще как-нибудь, кто ее разберет), и скрылась в густой ряске.