Пуговицы и кружева - [53]

Я посмотрел ей прямо в глаза, но не разжал губ. Я не хотел говорить с нею о Ванессе. Как только ее образ всплывал в моей памяти, я моментально гнал прочь мысли о ней. Слишком больно все это было даже для меня. Я думал, что если долго не думать о ней, то со временем боль исчезнет.

– Хватит вопросов на сегодня.

Ее глаза гневно вспыхнули.

– Обо мне ты знаешь все, а о тебе я ничего знать не имею права?

– Ты знаешь обо мне вполне достаточно.

Более чем.

– Но ты не хочешь отвечать на мои вопросы.

– А ты ответишь на мои?

Она сразу как-то стушевалась. Если бы я стал расспрашивать ее о личной жизни, то она ничего бы не рассказала. Это я понимал. Но, к счастью, о ней я знал все что нужно.

Ничего так и не ответив, она уткнулась в свою тарелку и молча закончила обед. Она злилась, оттого что я загнал ее в угол. Плечи ее были неестественно напряжены, а губы сложились в изломанную линию. За короткое время нашего с ней знакомства я изучил ее повадки. Я научился читать ее мысли. Я стал понимать, что ей нравится, а что нет, не задавая ни единого вопроса.

И она злилась на меня за это.

Отдохнув в одиночестве в своем кабинете, я отправился к ней в спальню. Мне было прекрасно известно, чем она занимается: все свое свободное время она читала. Стены ее комнаты пестрели сотнями книжных корешков. Книги были в своем большинстве на английском. В мое отсутствие она никогда не сидела праздно.

Я хотел было просто открыть дверь и войти. Женщина была моей собственностью, и я мог поступать с ней так, как считал нужным. Но по определенным причинам я испытывал к ней особые чувства, поэтому только лишь постучал костяшками пальцев по дверному полотну.

– Войдите, – раздался ее прелестный голос, отчего я ощутил внутри себя какое-то покалывание.

Я ступил в комнату и увидел ее сидящей на кровати, как и предполагал. На мне были спортивные штаны и футболка – так я обычно переодевался перед сном. Только Ларс да еще пара-тройка слуг могли видеть меня в подобном наряде. Ну, и теперь эта женщина.

Она захлопнула книгу, которую читала, и посмотрела на меня, отлично понимая, что мне от нее надо, хотя я еще ничего не сказал.

Я присел на край кровати рядом с нею и вынул из кармана пуговицу. На этот раз попалась коричневая, с блестками. Я повертел ее в пальцах, а затем бросил в чашу, что стояла на столе. Там уже лежала одна, и теперь у нее появилась подружка.

Мое тело стало наполняться силой, словно это была кровь, бегущая по венам. Меня охватила страсть к обладанию. Так хорошо – войти в ее комнату и подчинять ее, даже не проронив ни единого слова. А самое приятное – я смог сделать ее своей по ее же собственному согласию, безо всякого насилия. Это была самая важная победа в моей жизни.

Она посмотрела на пуговицу, потом перевела взгляд на меня. В нем уже не было вчерашней тревоги. Ее губы слегка разомкнулись, дыхание стало прерывистым. Моя рука машинально обхватила ее запястье. Она полагала, что это всего лишь невинное прикосновение, но я заметил, что пульс у нее участился. Вернее, забился на верхнем пределе. Но это был признак возбуждения, а не страха.

Мой член ожил.

Я потянул ее за собой вон из комнаты, вниз в спальню. Эта комната превратилась в наше место любовных утех, наше личное убежище, где мы занимались грязными играми. У меня было еще одно помещение, где я предавался самым извращенным фантазиям, но в тот момент я понимал, что Перл еще не готова к такому. Так что нужно было потратить еще несколько пуговиц, чтобы она смогла должным образом приготовиться к тому, чего я хотел на самом деле.

Едва мы зашли в комнату, как я взял ее ладонями за щеки и стал целовать, причем так, как мне мечталось, пока я сидел вечером за своим бюро. А мечталось мне о ее восхитительных полных губах, о том, как они касаются моих губ, и о том, как они обхватывают мой член.

Она сразу же ответила на мой поцелуй. Ее руки обхватили меня за талию, причем пальцы вонзились мне в бока. Она провела руками вверх, и ее пальцы оказались у меня на груди. Ее дыхание становилось все более прерывистым из-за охватившего нас обоих возбуждения.

Я нашел своим языком ее язык, и они стали танцевать друг вокруг друга так, словно мы проделывали такое уже миллион раз. Ее маленький рот был великолепен. Мне доставляло немыслимое удовольствие чувствовать ее вкус, обонять ее запах, да и просто дотрагиваться до нее. Мои руки скользнули вниз по ее спине, пока не нащупали изгиб, что вел к ее заду. Вообще, изгибы ее тела представляли собой само совершенство. Она стоила каждого пенни из тех заплаченных за нее трех миллионов.

Я избавился от одежды, а затем занялся ею, выпустив рвавшиеся на свободу сиськи. Они не то что бы были большими, но весьма женственными. Мне нравилось мять их, ощущать их полноту всей ладонью. Я пропустил ее соски между пальцами, исторгнув из нее стон боли и наслаждения.

Мое же тело изнемогало от желания. Близость этой женщины превращала меня в зверя, заставляла погружаться в пучину страсти.

Мне хотелось шлепать ее по ягодицам так, чтобы они покраснели и покрылись пятнами синяков. Я желал мять ее груди, пока она не завопит от боли. Я желал, чтобы она рыдала подо мной, умоляя отпустить ее.