Пуговицы и кружева - [47]

– Ты обещаешь?

Она явно была готова согласиться. Вот-вот сделка должна была совершиться.

– Да, обещаю.

Она обвела взглядом рассыпанные по полу пуговицы:

– Я должна подумать.

Нет. Это должно свершиться сейчас!

Она встала и направилась к дверям.

– Думай столько времени, сколько тебе нужно.

Да поторопись же, сука!

Она ничего не ответила, и я остался один в столовой.

Я и триста шестьдесят пять пуговиц.

Глава двадцатая Перл

Триста шестьдесят пять пуговиц.

Как их много.

И как много секса…

Его обещало быть еще больше, чем в доме Боунса, даже если он и приходил ко мне по нескольку раз за день. Сколько же выпало на мою долю! Когда я лежала под ним, я превращалась в вещь – в его вещь. Я раздвигала ноги по его команде и по его команде делала все то, что он хотел.

Вытерплю ли я?

Мне нравился Кроу. Когда он поцеловал меня, я ощутила необыкновенную пустоту в животе. Я дотронулась пальцами до его груди и почувствовала всю мощь его тела. А когда он стал тереть мой клитор, то я оказалась на грани настоящего оргазма – я не могла поверить, что такое возможно, после всего, что мне пришлось испытать.

Он зажег во мне искру.

Но все это было неправильно. Это было незаконно. Он хотел, чтобы я добровольно сделалась его секс-рабыней, приняла его условия и сдалась. Это не шло ни в какие ворота. Его предложение было неприемлемо.

Только… это сделало бы меня свободной.

С каждым разом, с каждой пуговицей, я бы приближалась к воле. Я бы делала дело, попутно ослабляя кандалы своего рабства. Я бы вернула свои права, я была бы все ближе и ближе к Америке, к родному дому. Я была бы ближе к Джейкобу. Он бы понял меня и мое решение. Если это был единственный выход из положения, я должна принять предложение Кроу.

Да, он был преступник, злодей, но честный злодей. И если он давал слово, то всегда сдерживал его. Это обстоятельство вселяло уверенность. Он обещал, что никто в его доме не причинит мне вреда, и, чтобы сдержать слово, даже поднял руку на родного брата. И хотя у него тоже была склонность к мордобою, я верила, что с ним будет лучше, чем с прочей сволочью, что попадалась на моем пути.

В Кроу оставались еще какие-то человеческие качества. В его душе еще оставалось место для доброты. Оставалась надежда…

Я должна верить ему.

А если откажусь? Тогда придется стать его вечной пленницею. Да, его дом великолепен, но этого недостаточно. Я жаждала свободы, силы. Я хотела большего. А так я никогда не смогу родить ребенка, вернуться на любимую работу, купить дом…

Я застряну здесь навсегда.

Да, это был тяжелый выбор. Он заставлял меня много терять в плане самоуважения, но я должна была сделать этот выбор. Я должна делать то, что позволит выжить.

И никакого раскаяния у меня не будет.

В таких размышлениях я провела неделю. Мне не хотелось разговаривать с Кроу, пока я не утвержусь в своем выборе. Он уважал мое одиночество и не беспокоил. Он не спрашивал о моем решении и не посылал с этим вопросом Ларса. Он терпеливо ждал.

Обычно после обеда он закрывался в своем кабинете. Работал он там или занимался чем-то другим – я не знала. Выходил он оттуда только в свою спальню. Я подошла к его двери и постучала.

– Войдите!

Кроу сидел в красном кресле перед камином. На нем были серые тренировочные штаны и черная футболка. Все время, что я его знала, он носил исключительно костюмы, за исключением того раза, когда его люди атаковали дом Боунса. Футболка плотно облегала его мощную грудь, плечи и впечатляющие бицепсы. На его коленях лежала книга в твердом переплете, которую он тотчас отложил, едва я вошла.

– Мы можем поговорить?

Он слегка кивнул в сторону второго кресла, что стояло рядом.

Я приняла это как приглашение и села.

На столе стоял стакан со скотчем, в котором медленно таяли кубики льда. Я обратила внимание, что по утрам он обычно пил кофе, днем – вино, а по вечерам предпочитал скотч.

Кроу молчал и смотрел на плясавшие в камине языки пламени. Когда мы подолгу не виделись, он закрывался и отдалялся от меня. И каждый раз приходилось начинать все сначала.

– Я обдумала твое предложение.

Он повернул голову в мою сторону, слушая каждое слово.

– У меня есть несколько вопросов.

Кроу оперся локтем на подлокотник, провел пальцами по подбородку и снова кивнул.

– В обмен на каждую пуговицу ты будешь делать со мной все что пожелаешь? Смогу ли я в таких случаях высказывать свое мнение?

Его рука соскользнула с подбородка и опустилась на подлокотник.

– Разумеется, можешь. С того самого дня, как ты здесь, ты можешь высказываться по любому вопросу. Надеюсь, что теперь ты сможешь оценить это.

Кроу мог впасть в гнев от чего угодно, даже от самых безобидных слов.

– Значит, я могу сказать «нет»?

– До сего момента ты уже сказала «нет» миллион раз. Пока что ничего в этом плане не изменилось.

– То есть я могу ответить отрицательно?

– Да.

– И мы никогда не будем делать то, чего я не захочу?

– Правильно, – произнес он скучающим голосом.

– Ты будешь причинять мне боль?

Это входило в наше с ним соглашение. Правда, до этого он ни разу не сделал мне больно, но я понимала, чего он хочет.

– Да.

– Но и в таких случаях я смогу ответить «нет»?

Он кивнул.