Пугачев - [38]
На следующий день была захвачена соседняя Нижнеозерная крепость. На пути к этой крепости Пугачев встретил команду капитана Сурина — ту самую, которую так и не дождался майор Беловский. Команда была окружена и сдалась после того, как повстанцами был застрелен поручик Толбаев, приказавший открыть по ним огонь. Командира, капитана Сурина, пугачевцы казнили, а солдат и казаков включили в свое войско. Что же касается Нижнеозерной крепости, то ее самозванец также «почти без супротивления взял». Здесь, как и в Рассыпной, повстанцам противостояли комендант, премьер-майор Захар Харлов и несколько офицеров. Впрочем, не исключено, что и отдельные солдаты принимали участие в обороне. По крайней мере, на одном из допросов самозванец вспоминал, что видел убитыми «человек десять рядовых». Но большинство солдат никакого сопротивления бунтовщикам не оказало и перешло к Пугачеву, а оренбургские казаки, состоявшие в крепостном гарнизоне, сделали это еще ночью. После взятия крепости тяжелораненый комендант был повешен пугачевцами, других оставшихся в живых защитников также казнили. В Нижнеозерной восставшие тоже не стали задерживаться, а, забрав людей, пушки, ядра «да пороху пять бочек», двинулись к Татищевой крепости[253].
Ввиду таких успехов Пугачева непременно возникает вопрос, какие меры предпринимали власти для обуздания новоявленного «царя» и его войска. Оренбургский губернатор Иван Андреевич Рейнсдорп узнал о начавшемся бунте 21 сентября, когда в Оренбург прискакал какой-то илецкий казак с вестями о падении городка. Хотя губернатор и не поверил его сообщению, но всё-таки в тот же день обратился с «увещеванием» к яицким и илецким казакам, которое, правда, у первых казаков не вызвало особого энтузиазма, а до вторых, по понятным причинам, и вовсе не дошло. Кроме того, губернатор послал секретное письмо оренбургскому обер-комендан-ту генерал-майору Карлу Валленштерну, требуя вернуть солдат из отлучек и приготовиться к обороне. Таким образом, Рейн-сдорп, вопреки мнению дореволюционного историка Николая Дубровина, не остался безучастным. При этом, однако, справедливо и то, что до 24 сентября губернатор не предпринимал никаких активных действий да и вообще желал сохранить видимость полного спокойствия. 22-го числа он как ни в чем не бывало дал бал по случаю одиннадцатой годовщины коронации Екатерины II. Иногда подобное поведение губернатора исследователи объясняют его нежеланием вызывать неоправданную панику в Оренбурге и излишнюю нервозность в петербургских и московских верхах, которая могла отразиться на его служебном положении. При этом он «понимал сложность ситуации», но «вначале решил держать всё в тайне, думая без особых усилий справиться с движением»[254].
Надо полагать, к более активным действиям Рейнсдорпа подтолкнули новые вести о бунте. Так, уже во время упомянутого бала губернатор получил донесение коменданта Татищевой крепости полковника Елагина, подтверждавшее взятие Илецкого городка. Несколько позже в Оренбурге был получен рапорт от коменданта Яицкого городка подполковника Симонова, в котором выражалось опасение, как бы Пугачев не склонил на свою сторону Нуралы-хана. Кстати, в Оренбург прибыл и посланец самого хана. На этот раз ведущий двойную игру правитель Младшего казахского жуза предлагал губернатору помощь против самозванца, но Рейнсдорп отказался, надеясь справиться имевшимися в его распоряжении силами. Губернатор приказал бригадиру барону Христиану Христиановичу фон Билову отправиться к Илецкому городку с шестью орудиями и отрядом в 410 человек: НО солдат Алексеевского полка, 90 гарнизонных солдат, 60 ставропольских калмыков и 150 оренбургских казаков под начальством сотника и депутата Уложенной комиссии 1767 года Тимофея Подурова. Кроме того, коменданту Яицкого городка предписывалось сформировать из частей 6-й и 7-й легких полевых команд отряд во главе с майором Наумовым и отправить его на помощь Билову. Для этой же цели выделялось 500 ставропольских калмыков, столько же башкир и 300 сеитовских[255] татар. За поимку живого Пугачева Рейнсдорп назначил награду — 500 рублей, а за его труп — 250. (Интересно, что к августу 1774 года за поимку самозванца будут обещать уже 30 тысяч рублей [256].)Комментируя распоряжения оренбургского губернатора, Н. Ф. Дубровин отмечал: «…делая все эти распоряжения, Рейнсдорп и не подозревал, что в сущности он хлопочет для Пугачева и что большая часть калмыков, башкирцев и татар, отправляемых на театр действий, перейдут на сторону самозванца и увеличат его силы»[257].
Билов со своим отрядом вышел из Оренбурга 24 сентября, а в ночь на 25-е прибыл в Татищеву крепость. Утром 26-го числа он отправился к Нижнеозерной, однако, получив от коменданта этой крепости майора Харлова рапорт о разгроме Пугачевым суринского отряда с просьбой о помощи, на выручку не поспешил, ибо полагал, что «помянутый злодей следует к Нижне-Озерной крепости уже в трех тысячах». Посоветовав Харлову спасаться любыми способами, Билов в нерешительности остановил свой отряд в поле, где и узнал о падении Нижнеозерной, после чего повернул назад к Татищевой крепости, чтобы дожидаться повстанцев там
