Пугачев - [100]
Против чего бунтовали Еремкин и прочие богатые простолюдины? Для подробного ответа на этот вопрос потребуется специальное исследование. Ограничимся лишь некоторыми своими предположениями и замечаниями, имеющимися на этот счет в научной литературе. В советской историографии высказывалось мнение, что «жестокая эксплуатация помещиками и заводчиками сковывала действия» зажиточных крестьян, поэтому они «со всей массой крестьянства выступали против помещиков, заводчиков и чиновничества». По мнению А. И. Андрущенко (впрочем, не подкрепленному фактами), подобные люди, «защищая свое благополучие… в зависимости от обстоятельств выступали или на стороне восставших, или на стороне царизма, в карательных отрядах»[631]. Вполне объяснимо и участие в пугачевщине зажиточных яицких казаков — они защищали попранные права и обычаи. Наконец, не следует сбрасывать со счетов уверенность богатых простолюдинов в том, что восстание возглавил не самозванец, а настоящий император. Так, пугачевский соратник Иван Творогов был очень зажиточным казаком, и его пример далеко не единственный.
Итак, самозваный царь и повстанческое руководство не собирались уничтожать всех зажиточных простолюдинов, а их имущество делить между бунтовщиками. Другие же планы социальных преобразований восставших, запечатленные в некоторых пугачевских манифестах, выглядят куда более утопичными. В этих документах «амператор» жаловал «подданных» «вольностию, без всякаго требования в казну подушных и протчих податей и рекрутскова набору». Население заверяли, что собирать с него подати совершенно незачем, ибо «казна сама собою довольствоватца может»; что касается рекрутского набора, то «войско наше из вольножелающих к службе нашей великое исчисление иметь будет»[632]. Но яицкие и донские казаки подушной подати никогда не платили, и в солдаты их забирали только за провинности. Таким образом, эти обещания были адресованы податным слоям населения, преимущественно крестьянству.
Разумеется, подобные реформы были неприемлемы для противников восстания. Начальник секретных комиссий П. С. Потемкин, обращаясь к народу, писал: «…он (Пугачев. — Е. Т.) обещает свободу от рекрут и податей. Трудно ли обещать, когда оно не принадлежит ему? Но и свобода сия не может существовать в самом деле. Кто будет ограждать пределы нашего государства, когда не будет воинства? А воинство наполняется рекрутами. Чем будут содержать солдат, когда не будет подушного збору? Где бы турки уже были теперь, когда бы в России не было воинов?» (Почти через полвека Пушкин напишет: «Рекрутство наше тяжело; лицемерить нечего… Но может ли государство обойтиться без постоянного войска?»[633]) Не мог Потемкин оставить в стороне и повстанческие призывы к уничтожению дворян и чиновников: «Пугачев велит истреблять помещиков, и народ ему повинуется. Сам Бог сказал: “Несть власти, еже не от Бога”. То как может сей злодей испровергнуть Божию власть? Представьте себе, кто будет управлять градами и селами, ежели не будет начальников? Кто будет производить суд, удерживать дерзость и неправду, защищать притесненного, ежели не будет законных властей? Кто будет предводительствовать воинством, ежели не будет степени чинов? Вот ясное изобличение злонамеренного обольщения Емельки Пугачева»[634].
До конца непонятно, насколько сами пугачевцы верили в то, что государство сможет прожить без податей и рекрутских наборов. По мнению изучавшего социальные представления восставших Л. В. Волкова, они «не хотели отменить подушную подать навсегда», «на первых двух этапах (до разгрома повстанцев под Казанью в июле 1774 года. — Е. Т.) речь шла чаще всего о семи льготных годах, а на последнем — обычно о 10». Это утверждение историк основывает на заявлениях самого Пугачева и других бунтовщиков, о которых известно, в частности, из следственных показаний. Причем делались эти заявления не в узком кругу повстанческого руководства, состоявшего главным образом из яицких казаков, а публично, в присутствии крестьян, к коим преимущественно и были обращены пугачевские манифесты с обещанием отменить подушную подать навсегда. В таком случае почему эти документы не отразили временный характер льготы? Волков считает: «Видимо, дело тут прежде всего в их (манифестов. — Е. Т.) определенной “недоговоренности”… Возможно, впрочем, отдельные повстанцы разделяли утопическое представление о том, что можно вообще обойтись без налогов». Речь идет в первую очередь об Алексее Дубровском, авторе июньских и июльских манифестов, где как раз содержались обещания отменить подушную подать[635].
Такие взаимоисключающие объяснения не устраняют противоречий, а значит, для решения этой проблемы потребуются дополнительные изыскания. Однако с чем трудно спорить, так это с утверждением Волкова, что пугачевцы вопреки собственным заявлениям прибегали к принудительной мобилизации в армию самозваного царя. Правда, по мнению историка, подобные мобилизации «не следует рассматривать как рекрутские наборы»: «Пугачев заявлял, что крестьяне будут служить “поочередно в казаках”, и такая очередность, видимо, действительно соблюдалась»
