Пугачев - [11]

Это устройство, демократическое по своей сути, постепенно менялось в сторону бюрократизации, подчинения центральной власти. В этом направлении шли, с одной стороны, меры правительства, с другой — желания старшины, стремившейся к сговору с Петербургом и ограничению, а то и вовсе уничтожению контроля круга за своими действиями. Последние нередко решали дела без круга, а власти поощряли их, вели курс на реформирование войска, введение в нем «регулярства», ограничение прав и привилегий казачества. Старшина, мечтавшая об обогащении, дворянстве и офицерских званиях, только этого и ждала. Она постепенно забирала в свои руки решение тех вопросов, которыми раньше мог заниматься только круг (войсковой суд, верстание беглых в казаки, замещение должностей и др.). К XVIII веку старшины во главе с атаманом стали, по существу, хозяевами Яицкого края, допускали беззакония — взяточничество, утаивание войсковых средств, правительственного жалованья. Даже Екатерина II в 1772 году признавала, что причина выступления яицких казаков против старшины лежит в «несправедливости, лихоимании, предпочитании собственной прибыли общей, притеснении и похищении старшинами народного сбора для собственного обогащения неправильного».

Но все же в отличие от порядков, существовавших, скажем, в центре Европейской России, пароду на Яике жилось лучше. Все указанные черты общественной жизни казаков имели, таким образом, известный демократический характер. Недаром даже современники, например в XVIII веке называли подобное устройство «республиканским». Правда, в среде казаков постепенно складывается прослойка богатых, влиятельных людей. Это в первую очередь старшина во главе с войсковым атаманом, затем другие разбогатевшие казаки. Именно в их руках сосредоточились немалые богатства — в результате военных походов, захватов земель и скота в казачьих областях. Немалые доходы получали представители старшины, исполняя свои прямые обязанности в войске. Один из источников — распределение жалованья (деньги, хлеб, вино, воинские припасы) из Москвы. Дело в том, что царское правительство в первые века существования казачьих областей не имело достаточных сил, чтобы расправиться с ними, хотя они немало досаждали русским боярам и дворянам, принимая к себе многих беглых крестьян, холопов, посадских людей и прочий обнищавший, обездоленный люд. Более того, нуждаясь в казаках как защитниках границ от внешних нападений (Крым, Турция, восточные ханства), московские власти поддерживали с ними связи. Интересно, что отношения с казаками Москва вела через Посольский приказ, в XVIII веке — через Коллегию иностранных дел, принимала от них посольства (станицы), вела с ними переговоры, заключала соглашения. Казаки получали от правительства не только подарки (оружие, сукна и др.), но и жалованье, более или менее регулярное. Правда, царь и бояре выступали как бы п. роли опекунов казачьих областей, выговаривали им неправильные, с их точки зрения, поступки — прежде всего нападения на владения русских феодалов, прием беглых из их владений, «шарпанье» на Волге и других реках, от которых страдали не только купеческие, но и боярские и даже царские торговые караваны. Нередко, для того чтобы наказать непослушных, оказать на них давление, им не выдавали жалованье, задерживали его.

Однако, несмотря на некоторую зависимость от Москвы, постепенно возраставшую, несмотря на развивавшееся у казаков социальное неравенство, их жизнь, быт, порядки в глазах народных низов были очень привлекательными. Простые люди с надеждой смотрели на Дон и «Запороги», на Терек и Яик, многие стремились пробраться туда и стать вольными казаками. Те, кто не мог это сделать (а таких было, конечно, большинство), видели в казаках своих союзников в борьбе с феодальным гнетом, с господами. Во время народных восстаний, очень частых в XVII—XVIII веках, их участники называли себя казаками, вводили в районах, освобожденных от контроля царских властей, казацкие порядки (круги, выборы атаманов и т. д.). Особенно это характерно для четырех крестьянских войн. Все подневольные мечтали о том, чтобы получить, как и казаки, волю, свободу от крепостного ярма. В 1648 году в разгар городских восстаний в Европейской России, житель города Козлова Андрей Покушелов, рассказывал друзьям о том, что «на Дону и без бояр живут и в Литве панов больших побили и повывели ж» (имеется в виду восстание во главе с Богданом Хмельницким в Запорожской Сечи на Украине, которая входила в состав Польско-Литовского государства — Речи Посполитой).

Московские правители (Иван III, Иван IV, Борис Годунов и др.) стремились ограничить «буйства» казаков, прекратить приток к ним беглых из внутренних русских областей. Принимали суровые меры — натравливали на них соседей (например, ногайцев, казахов, калмыков и др.), требовали от своих воевод в пограничных районах хватать казаков и беглых людей, сажать их в тюрьмы и казнить. Особенно жестоко расправлялись власти с участниками восстаний. Так, в ходе Второй крестьянской войны от рук карателей погибло более 100 тысяч повстанцев. То же творилось и в других случаях.