Пучина страстей - [22]

Мне кушать и пить.

Я пищи желаю,

Желаю котлет.

Красивого чаю,

Красивых конфет.

Любви мне не надо,

Не надо страстей,

Хочу лимонаду,

Хочу овощей!

Но нет мне ответа —

Скрипит лишь доска,

И в сердце поэта

Вползает тоска.

Но сердце застынет,

Увы, навсегда,

И желтая хлынет

Оттуда вода,

И мир повернется

Другой стороной,

И в тело вопьется

Червяк гробовой.

Октябрь 1932

Лиде >*

Человек и части человеческого тела

Выполняют мелкое и незначительное дело:

Для сравненья запахов устроены красивые носы,

И для возбуждения симпатии — усы.

Только Вы одна и Ваши сочлененья

Не имеют пошлого предназначенья.

Ваши ногти не для поднимания иголок,

Пальчики — не для ощупыванья блох,

Чашечки коленные — не для коленок,

А коленки вовсе не для ног.

Недоступное для грохота, шипения и стуков,

Ваше ухо создано для усвоенья высших звуков.

Вы тычинок лишены, и тем не менее

Все же Вы — великолепное растение.

И когда я в ручке Вашей вижу ножик или вилку,

У меня мурашки пробегают по затылку.

И боюсь я, что от их неосторожного прикосновения

Страшное произойдет сосудов поранение.

Если же в гостиной Вашей, разливая чай,

Лида, Вы мне улыбнетесь невзначай, —

Я тогда в порыве страсти и смущения

Покрываю поцелуями печение,

И, дрожа от радости, я кричу Вам сам не свой:

— Ура, виват, Лидочка, Ваше превосходительство мой!

1932?

Прощание >*

Два сердитые субъекта расставались на Расстанной,

Потому что уходила их любови полоса.

Был один субъект — девица, а другой был непрестанно

Всем своим лицом приятным от серженья полосат.

Почему же он сердился, коль в душе его потухли

Искры страсти незабвенной или как их там еще?

Я бы там на его месте перестал бы дуть на угли,

Попрощался бы учтиво, приподняв свое плечо.

Но мужчина тот холерик был, должно быть, по натуре,

А девица — меланхолик, потому что не орет.

И лицо его большое стало темным от натуги,

Меланхолик же в испуге стыдно смотрит на народ.

В чем же дело в этом деле? Что за дьявольская сила

Их клещами захватила? Почему нейдут домой?

На трамвай пятиалтынный, попрощавшись, попросил он,

Но монеты больше нету, лишь последняя — самой!

И решили эти люди, чтобы им идти не скучно,

Ночевать у сей красотки, и обоим — чтоб пешком.

И кончается довольно примитивно этот случай,

И идут к ней на квартиру, в переулок, на Мошков.

Ну а нам с тобой, поссорясь… нам похожими вещами

Заниматься не придется — мы с тобою мудрецы:

Если мы да при прощаньи на трамвай да не достанем,

То пешком пойдем до дому. Но — в различные концы.

1933

Чарльз Дарвин >*

Чарльз Дарвин, известный ученый,

Однажды синичку поймал.

Ее красотой увлеченный,

Он зорко за ней наблюдал.

Он видел головку змеиную

И рыбий раздвоенный хвост,

В движениях — что-то мышиное

И в лапках — подобие звезд.

«Однако, — подумал Чарльз Дарвин, —

Однако синичка сложна.

С ней рядом я просто бездарен,

Пичужка, а как сложена!

Зачем же меня обделила

Природа своим пирогом?

Зачем безобразные щеки всучила,

И пошлые пятки, и грудь колесом?»

…Тут горько заплакал старик омраченный.

Он даже стреляться хотел!..

Был Дарвин известный ученый,

Но он красоты не имел.

1933

Смерть героя >*

Шумит земляника над мертвым жуком,

В траве его лапки раскинуты.

Он думал о том, и он думал о сем, —

Теперь из него размышления вынуты.

И вот он коробкой пустою лежит,

Раздавлен копытом коня,

И хрящик сознания в нем не дрожит,

И нету в нем больше огня.

Он умер, и он позабыт, незаметный герой,

Друзья его заняты сами собой.

От страшной жары изнывая, паук

На нитке отдельной висит.

Гремит погремушками лук,

И бабочка в клюкве сидит.

Не в силах от счастья лететь,

Лепечет, лепечет она,

Ей хочется плакать, ей хочется петь,

Она вожделенья полна.

Вот ягода падает вниз,

И капля стучит в тишине,

И тля муравьиная бегает близ,

И мухи бормочут во сне.

А там, где шумит земляника,

Где свищет укроп-молодец,

Не слышно ни пенья, ни крика

Лежит равнодушный мертвец.

1933

На день рождения Т.Г.Г. >*

Вот птичка жирная на дереве сидит.

То дернет хвостиком, то хохолком пошевелит.

Мой грубый глаз яйцеподобный

В ней видел лишь предмет съедобный.

И вдруг однажды вместо мяса, перьев и костей

Я в ней увидел выражение божественных идей.

Перемените же и Вы по случаю рождения

Ко мне пренебрежительное отношение.

1933?

Тамаре Григорьевне >*

Возле ягоды морошки

В галерее ботанической

На короткой цветоножке

Воссиял цветок тропический.

Это Вы — цветок, Тамара,

А морошка — это я.

Вы виновница пожара,

Охватившего меня.

1933?

Супруге начальника (На рождение девочки) >*

На хорошенький букетик

Ваша девочка похожа.

Зашнурована в пакетик

Ее маленькая кожа.

В этой крохотной канашке

С восхищеньем замечаю

Благородные замашки

Ее папы-негодяя.

Негодяя в лучшем смысле,

Негодяя, в смысле — гений,

Потому что много мысли

Он вложил в одно из самых

лучших своих произведений.

(1934)

Перемена фамилии >*

Пойду я в контору «Известий»,

Внесу восемнадцать рублей

И там навсегда распрощаюсь

С фамилией прежней моей.

Козловым я был Александром,

А больше им быть не хочу!

Зовите Орловым Никандром,

За это я деньги плачу.

Быть может, с фамилией новой

Судьба моя станет иной

И жизнь потечет по-иному,

Когда я вернуся домой.

Собака при виде меня не залает,

А только замашет хвостом,

И в жакте меня обласкает

Сердитый подлец управдом…

Свершилось! Уже не Козлов я!

Меня называть Александром нельзя.