Публикации в журнале «Нева» - [5]

Но мы забежали вперед. Смерть застала Кутузова уже во время знаменитых заграничных походов, после изгнания Наполеона из России. В нашем повествовании до этого еще оставалось несколько месяцев. А пока события развивались в отношении русских не лучшим образом. 26 августа происходит знаменитое Бородинское сражение, после которого Кутузов решает сдать Москву Наполеону. 1 сентября французы входят в древнюю столицу России. На следующий день деревянную Москву охватывают опустошительные пожары. А еще через несколько недель Наполеон дает команду об отступлении по Старой Смоленской дороге.

До сих пор историки всего мира спорят по поводу этого довольно странного решения Наполеона, сводящего на нет все его усилия по завоеванию одного из могущественнейших мировых государств. Однако странным это решение выглядит только на первый взгляд. На самом деле сказалась «скифская», как ее называли, тактика заманивания противника в глубь страны и постепенного его полного истощения, на чем настаивал еще Барклай-де-Толли и что успешно использовал на практике Кутузов. Наполеон же при этом стал заложником собственной стратегии, которая основывалась на том, что армия на завоеванных территориях должна жить «с земли», то есть пополнять свои продовольственные и фуражные запасы по пути следования войска. А на пути к Москве все крестьяне, вопреки ожиданиям, не встречали «освободителей» хлебом-солью, а сбегали в леса, к партизанам, и все посевы сознательно сжигали. Приведем любопытную цитату из письма начальника Главного штаба французской армии Бертье, адресованного Кутузову, в котором он просит «принять меры для придания войне характера, сообразного с общепринятыми правилами, и прекратить напрасное опустошение страны, столь же вредное для России, сколько прискорбное для императора Наполеона». Надежды на Москву также не оправдались. Москва встретила французов всепожирающим огнем. Единственное, что не учел Наполеон, так это то, что он не успеет уйти из России до наступления морозов. Во Франции до сих пор рассказывают легенды о том, как обезумевшие от голода французские солдаты отрезали от еще живых лошадей куски мяса и ели его сырым, а те, омертвевшие от дикого холода, как от приличной дозы наркоза, не замечали этого и продолжали двигаться. Говорили и о далеко не единичных случаях каннибализма. В итоге некогда непобедимая 600-тысячная французская армия покинула Россию в количестве 25 000 человек.

Теперь, когда репутация России в глазах международного сообщества была восстановлена, освобождение Европы можно было возглавить и самому императору. И Александр I берет на себя командование и буквально въезжает в Европу на белом коне.

Еще до войны Александра любили буквально во всех слоях русского общества. В народе его называли «Благословенным». Ему пели дифирамбы профессиональные поэты, о нем слагали наивные легенды и сочиняли трогательные анекдоты. Один такой анекдот сохранился в бумагах И. В. Помяловского, хранящихся в Российской национальной библиотеке. Государь Александр Павлович прогуливался однажды по саду в Царском Селе; шел дождик, однако это не помешало собраться толпе дам посмотреть на царя, обожаемого женским полом. Когда он поравнялся с ними, то многие в знак почтения опустили вниз зонтики. «Пожалуйста, — сказал государь, — поднимите зонтики, medams, не мочитесь». — «Для Вашего Императорского Величества мы готовы и помочиться», — отвечали дамы.

Петербургские дамы, что называется, сходили с ума при одном упоминании о своем императоре. Случайная встреча с ним делала их просто счастливыми. Они буквально обожествляли его. Сохранился рассказ о прогулке Александра I по набережной Невы. Был холодный и ветреный зимний день. Александр Павлович встречает некую госпожу. «Как это вы не боитесь холода?» — спрашивает он ее. «А вы, государь?» — «О, я другое дело: Я солдат». — «Как! Помилуйте, ваше величество, как! Будто вы солдат!» — искренне недоумевала дама.

После победного 1812 года волна всеобщей любви к русскому императору докатилась и до Европы. Там его называли Коронованный Гамлет, Блестящий Метеор Севера, Северный Сфинкс. Иногда это обожание принимало самые экзотические формы. Немецкие дамы ввели в моду так называемые александровские букеты, состоявшие из цветов и растений, начальные буквы названий которых должны были составить имя русского императора: Alexander (Anemone — анемон; Lilie — лилия; Eicheln — желуди; Xeranthenum — амарант; Accazie — акация; Nelke — гвоздика; Dreifaltigkeitsblume — анютины глазки; Ephju — плющ; Rose — роза). Возможно, именно это дало повод Рылееву сказать об Александре: «Царь наш немец русский, носит мундир прусский». Кстати, известна легенда, которая особенно импонировала впечатлительным дамам. По легенде, жилет к коронационному мундиру был сшит Александром I собственноручно.

Продолжали воспевать славу Александра и в России. «Александр, Елизавета, восхищаете вы нас», — пели навстречу монаршей паре восторженные петербуржцы на музыку польки, танца, которым по традиции император с супругой открывали великосветские балы. Иначе как «Ангел во плоти» его не называли. Вспомните сюжет из романа Толстого «Война и мир», когда княжна Марья читает письмо от Жюли: «Дай Бог, чтобы корсиканское чудовище, которое возмущает спокойствие Европы, было низвергнуто ангелом, которого всемогущий в своей благости поставил над нами повелителем». Именно таким ангелом Александр вскоре будет изображен в композиции памятника победы над Наполеоном — Александровской колонне.