Публичное пространство: от пустоты к парадоксу - [5]
Соответственно, руссоистская вера в тождество искренности и нулевого дизайна в наше время становится все слабее. Мы уже не готовы верить, что минималистский дизайн каким-то образом свидетельствует о честности и искренности субъекта. Авангардистский дизайн честности стал, таким образом, просто одним из многих возможных стилей. Но редукционизм авангарда как означающее аутентичности потерял свою привлекательность и в другом, не менее важном отношении. Сегодня медиа во многом руководствуются политикой идентичности. А именно: медиа фиксируют свой взгляд не на универсальном, редуцированном и минималистском, а на культурных идентичностях, традиционных верованиях и региональных кодах. Универсальность медиа пришла на смену универсальности авангарда, а универсальность модернистской редукции сменилась требованием признать в качестве означающего аутентичности культурное многообразие и локальные традиции. (В этом смысле нулевой дизайн начинает, в свою очередь, восприниматься как сокрытие региональных идентичностей – как нейтральная корпоративная архитектура.) Требования медиа в сочетании с туристическим спросом на культурные различия производят то, что мы часто определяем как постмодернизм, то есть ироничную игру с взглядом туриста.
Соответственно, сегодня все мы – архитекторы, художники, дизайнеры и теоретики – являемся наследниками определенных культурных традиций и в то же время наследниками модернистского восстания против этих традиций. Мы подчиняемся требованию аутентичности, но это требование отбрасывает нас назад и к традиции, и к восстанию против этой традиции в равной мере. Это в высшей степени парадоксальная ситуация.
Когда кто-то задается целью продолжать революцию, всегда получается парадокс. Это касается и политической революции, и художественной тоже. Что это значит – продолжать революцию? Делать новую революцию? Но это была бы контрреволюция, это значило бы отрицать результаты революции. Или, может быть, продолжать революцию – значит стабилизировать ее результаты? Но это было бы предательством по отношению к духу революции, возвратом к предреволюционной политике закона и порядка. Соответственно, любое продолжение революции означает ее предательство.
Возврат к архитектурной традиции может быть понят как восстание против модернистской традиции. Но такой возврат может быть интерпретирован и как продолжение модернистской традиции восстания – как это происходит в случае так называемого постмодернистского искусства и архитектуры. Все, что выглядит хорошо, может быть сочтено плохим по сути – плохим именно потому, что оно хорошо выглядит, и это наводит на мысль, что оно сделано только для того, чтобы удовлетворить господствующему вкусу и вписаться в уже существующие культурные условия. А все, что выглядит плохо, можно счесть плохим и по сути тоже: или потому что оно просто, ненамеренно плохо – и в этом нет никакой стратегии; или потому что оно плохо, и в этом есть стратегия, а следовательно, мы имеем дело с дешевым приспособлением к традиции антиэстетики. Успешность подозрительна, потому что успех является формой коммерциализации. Но неуспешность тоже не поможет вам набрать очки.
Когда критерии эстетического суждения становятся парадоксальными и, в дополнение к этому, постоянно подвергаются переоценке в рамках переоценки всех ценностей, кажется, что у субъекта появляется свобода делать все, что он захочет. Это ощущение точно сформулировано в известной фразе: сойдет все, что ни сделай (everything goes). Однако в действительности мы скорее ощущаем себя в ситуации, где невозможно вообще ничего. А именно: мы находимся под парадоксальным двойным подозрением – и оказываемся связаны взаимоисключающими требованиями. И тут возникает вопрос: почему некоторым художникам, дизайнерам или архитекторам тем не менее удается изобретать некие индивидуальные стратегии, которые оказываются эффективными? Ответ: именно потому, что эти стратегии в высшей степени индивидуальны. Отсутствие социального консенсуса относительно вкуса означает, что любую культурную деятельность можно осуществлять только на собственный страх и риск, и в каждом индивидуальном случае это именно так и происходит. Современный художник, архитектор и теоретик похожи на ницшеанского канатоходца. Единственным критерием их успеха является их способность на протяжении определенного времени танцевать на канате под взглядом публики.
Об авторе
Борис Гройс – философ, теоретик искусства, профессор Государственной высшей школы дизайна в Карлсруэ и Нью-Йоркского университета. Автор многих книг, включая «Стиль Сталин» (1988), «О новом» (1992), «Изобретение России» (1995), «Под подозрением: феноменология медиа» (2000), «Топология искусства» (2003), «Введение в антифилософию» (2009).
О «Стрелке»
Институт медиа, архитектуры и дизайна «Стрелка» – международный образовательный проект, созданный в 2009 году. Помимо постдипломной образовательной программы с преподавателями мирового уровня «Стрелка» организует публичные лекции, семинары и воркшопы, консультирует в области городского развития и издает лучшие книги по урбанистике, дизайну и архитектуре.
![Gesamtkunstwerk Сталин](/storage/book-covers/70/70cebb0493f0ae0cd4446c283763940316f453fc.jpg)
Взяв за основу ключевое понятие вагнерианской эстетики Gesamtkunstwerk (в русском переводе – «законченно-единое произведение искусства»), Борис Гройс радикально меняет точку зрения на художественный авангард XX века и его отношение к так называемой «тоталитарной эстетике». Гройсовский «Сталин» выступает метафорой не преодоления, а завершения авангардного проекта, его «отрицанием отрицания», то есть, по сути, является утверждением главного пафоса авангарда – революционного пересоздания не столько формы произведения, сколько самого зрителя.
![Введение в антифилософию](/storage/book-covers/3c/3cc4f8b294b5d9cfb3434f6035624f4797d8c6f3.jpg)
В книгу вошли историко-философские очерки известного философа и теоретика современного искусства и культуры Бориса Гройса, героями которых выступают такие несхожие между собой мыслители XIX–XX веков, как Сёрен Кьеркегор, Лев Шестов, Мартин Хайдеггер, Вальтер Беньямин, Эрнст Юнгер, Александр Кожев, Жак Деррида и др. По словам автора, всех их объединяет принадлежность к традиции «антифилософии», занимающейся не столько поиском истины, сколько ее волевым утверждением и прибегающей не столько к критике существующих позиций, сколько к «приказам». Свою же задачу автор видит в описании интеллектуальных и экзистенциальных возможностей, вытекающих из решения исполнить (или не исполнить) такой приказ.
![Политика поэтики](/storage/book-covers/68/6893766537d42604babe8ff16dfff329f2ac38f1.jpg)
Сборник статей философа и теоретика современного искусства Бориса Гройса составлен им самим из работ, вошедших в его книги Art Power (MIT Press, 2008) и Going Public (Sternberg Press, 2010), а также из статей, вышедших в американских и европейских журналах и каталогах.
![Коммунистический постскриптум](/storage/book-covers/98/985c595acf5e361c3bf5bbcb0a2d8a55bbde6078.jpg)
Книга «Коммунистический постскриптум» философа и теоретика искусства Бориса Гройса представляет собой попытку радикальной переориентации современной теории с обсуждения экономических предпосылок политики («власть денег») на дискуссию о политике как языковом доминировании («власть языка»).Согласно автору, революции ХХ века представляли собой переориентацию общества с медиума денег на медиум языка и в этом смысле они продолжают (через культурную память) осуществлять подлинный поворот к языку на уровне общественной практики.
![Письма к сыну](/storage/book-covers/7b/7ba27e2c2ea08f6359130873773c6fa2ad122370.jpg)
«Письма к сыну» английского писателя, публициста, философа-моралиста, историка Филиппа Дормера Стенхопа, графа Честерфилда (1694–1773) Вольтер назвал книгой весьма поучительной, самым лучшим из всего когда-либо написанного о воспитании. Нас поражает многое в этих письмах с точки зрения иной среды и эпохи, но мы прекрасно понимаем, что эта книга незаурядная и что она получает вневременной интерес именно потому, что является превосходным отображением эпохи, которой она порождена.
![Книга судьбы: ежедневные медитации с Конфуцием](/storage/book-covers/8f/8fc381624a1ce9187a6dce66f2fe3e329fb096b1.jpg)
На высказывания Конфуция ссылаются философы, политики и учёные всего мира. Предлагаемая вниманию читателя книга расскажет, как основные положения духовно-этического учения, созданного Конфуцием, использовать для гармонизации своей жизни.
![О расовых доктринах: несостоятельны, но правдоподобны](/storage/book-covers/71/713333535f0284e645ebe0075eb73944871d7837.jpg)
В книге рассмотрены расовые доктрины, унаследованные от прошлых времён. Высказаны взгляды на отличие генетики человека от генетики остальных видов биосферы планеты. Разсмотрены вопросы алгоритмики психики, связанные с родовыми эгрегорами, что может быть полезным очень многим в разрешении их личностных проблем, обусловленных деятельностью предков.
![Репрессированная книга: истоки явления](/storage/book-covers/2d/2d1d4aa0a4bb32b73a7ca0dd20480867a123fc3d.jpg)
Бирюков Борис Владимирович — доктор философских наук, профессор, руководитель Межвузовского Центра изучения проблем чтения (при МГЛУ), вице-президент Русской Ассоциации Чтения, отвечающий за её научную деятельность.Сфера научных интересов: философская логика и её история, история отечественной науки, философия математики, проблемы оснований математики. Автор и научный редактор более пятисот научных трудов, среди них книги, входящие в золотой фонд отечественной историко-научной и логической мысли. Является главным научным редактором и вдохновителем научного сборника, издаваемого РАЧ — «Homo Legens» («Человек читающий»).Статья «„Цель вполне практическая.
![Афоризмы](/storage/book-covers/1d/1dd99186baf2ba7c8587a20e7ca81420e9c4f850.jpg)
По-видимому, текст «Афоризмов…» Дж. Т.Кента (1849–1916), впервые опубликованных в 1925 году в Чикаго, был составлен кем-то из его учеников, либо супругой автора Кларой Луизой, по устным записям, и не подвергался личной редакции Дж. Т.Кента. Различные высказывания, вероятно, имеют отношение к различным периодам его жизни, и иногда в определенной мере противоречат друг другу, в соответствии с динамикой воззрений автора. Ряд высказываний нередко многократно комментирует одну и ту же мысль. Удельное содержание тех или иных тем отражает скорее точку зрения составителя, и не всегда дает возможность составить объективное суждение о сумме взглядов самого Дж.