Птицы - [29]

— Я всегда плыву по прямой… это единственное, что я умею, — неожиданно для себя выпалил Маттис и содрогнулся, но, к счастью, они, верно, не слыхали его последних необдуманных слов.

— Ну и хвастун! — сказали они.

Сперва Маттис направил лодку прямо к своему дому. Но потом ему в голову пришел другой план, гораздо лучше: он поплывет туда, где есть люди. Ему захотелось, чтобы его увидели в обществе этих девушек, нельзя упускать такую возможность. Он решил причалить к старой пристани возле лавки, в самом центре поселка. Там постоянно толклись люди, и такое редкое событие не осталось бы незамеченным.

Я приплыву, как королевич, подумал он. Пусть все это видят.

— Мы причалим к пристани лавочника, — объявил он. — Там всегда есть люди, им захочется на нас посмотреть.

— Захочется на нас посмотреть? Это еще зачем? — хором спросили они.

Он их не понял.

— Что за глупости, Пер? — спросила Ингер и лениво поболтала пальцем в воде.

— Глупости? — Он растерялся.

Но заметил, что Анна сделала знак подруге. Ингер тут же сказала:

— Не волнуйся, мы причалим там, где ты хочешь.

Поэтому прямой курс, взятый Маттисом, резко изменился. Теперь он лежал к пристани, где толпились люди. Этот день был необъятен, словно небесный свод над их головами.

Хеге и не поверит, когда я ей все расскажу. Вообще-то неплохо бы приплыть с девушками домой. Но появиться с ними на пристани возле лавки — вот это номер!

— Номер из номеров. — Произнесенное вслух, это показалось бессмысленным.

— Что ты имеешь в виду, Пер?

— День, конечно! Сегодняшний день — это номер.

Теперь в его голове все улеглось, как надо.

— Неплохо сказано! — решили девушки. Они наперебой хвалили все, что говорил Маттис.

— Мы потом будем вспоминать этот день, Пер, — многозначительно сказала Ингер.

От ее слов на Маттиса упала тень: потом. Они уедут и будут вспоминать их встречу где-нибудь в незнакомом месте, где его с ними уже не будет. Если бы этого «потом» никогда не было!

Девушки внимательно следили за ним, Анна сразу спросила:

— Что случилось?

Маттис сделал сильный взмах веслами, один, другой. Ингер тоже сообразила, какие слова надо сказать в такую минуту:

— Что ты, Анна? С ним все в порядке!

Она очень умная, подумал Маттис, потерянно глядя на Ингер.

Да, теперь он глядел прямо на них, хотя они и были почти голые. Застенчивость, мешавшая ему на островке, куда-то исчезла. Они были словно старые товарищи.

— Ингер и Анна, — сказал он со своего места.

Девушки ждали.

Больше он не произнес ни слова. Достаточно было и этого.

Поселок и пристань быстро приближались. Маттис еще сильнее заработал веслами. Что выбрать: если он будет грести медленно, миг его торжества наступит еще не скоро, а если быстро, девушки скорее исчезнут, но зато запомнят, какой он ловкий гребец. Маттис выбрал последнее.

— Пер, как ты здорово гребешь! — восхитились девушки.

Он сделал правильный выбор.

— Слишком быстро это все равно не будет, — сказал Маттис, но это они уразуметь не могли. — Вы сидите лицом к берегу, вам видно, есть ли там люди, на пристани или где-нибудь на дороге?

— Никого не видно, но мы еще слишком далеко.

Анна что-то увидела.

Там едет автомобиль.

— Автомобили не в счет, — сказал Маттис. — Они так несутся, что никого не видят.

Вскоре Анна объявила со своего наблюдательного пункта:

— На пристани есть человек, но мне не видно, как он стоит, лицом к нам или спиной.

— А вот кто-то вышел от твоего лавочника, Пер, — подхватила Ингер. — Нам будет оказан должный прием.

— Ой, Пер, они оба ушли!

Одно сообщение сменяло другое. Маттис молчал, он греб, напрягая все силы. Но, чего бы это ни стоило, он должен был подплыть красиво. Никогда в жизни у него больше не будет такого случая — причалить к пристани с двумя сияющими девушками на корме.

— Нас уже заметили! — воскликнула Анна. — Там стоят мальчишки и смотрят на нашу лодку. Вот теперь мы узнаем, кто ты таков.

— Мальчишки, — неприязненно отозвался Маттис. — Вот они-то как раз не нужны.

— Вон подъехал велосипедист, остановился.

— Нет, он идет в лавку.

— Ну, начинается, как я понимаю, — серьезно сказал Маттис.

Он очень устал, руки у него сделались вялыми. Такая гонка была не по нем, но он не имел права сдаваться. На мгновение он оглянулся и увидел людей, стоящих на пристани. И теперь уже думал только о том, чтобы не сбиться с прямой.

Заметив, что это плывет Дурачок, но какой-то непохожий сам на себя, у причала остановились еще несколько человек. Зрелище стоило того: сверкающая на солнце лодка победоносно приближалась к пристани, на корме сидели две загорелые девушки и лениво махали собравшимся на берегу людям, но главным был Маттис, умевший управляться с веслами: он вел лодку точно в уверенно и не допустил ни одной промашки.

Все было проделано безупречно.

Лодка Маттиса шла на буксире, теперь в нее набралось немного воды, так что грести стало еще тяжелее. И все-таки ему удалось, не снизив скорости, довести лодку до причала. И никто из смотревших на Маттиса не догадался, что силы его на исходе, впрочем, теперь от радости и возбуждения они вновь вернулись к нему.

Народу на пристани было немного. Человек пять или шесть, не больше. Но сколько людей узнают после обо всем от этих шести! Вот оно, главное. Шестью шестью шестью шесть. Это уж точно.