Птичка над моим окошком - [14]

Едва взглянув на нее, парень шарахнулся, как от привидения, и потерял тапку. Прыгая на одной ноге, подцепил тапку ногой, перестал метаться и замер, как удав, вперив в Августу немигающие глаза.

В голове Августы начался переполох, мысли завертелись, как в центрифуге. Половой гигант, отличник секс-услуг, любитель дури, ковбой-олигофрен – это и есть парень из аптеки? Парень, о котором она несколько дней думала, что он мог быть ее парнем? О котором она думала, что он склонен к опекунству?

Августа почувствовала себя обманутой. Так жестоко она еще не разочаровывалась в людях.

Как только этот отвратительный тип мог ей понравиться?

Взбунтовавшаяся копна нечесаных волос, мятые шорты, припухшая со сна физиономия – как пить дать весь день спал, ночной мотылек.

Августа задержала взгляд на ногах, покрытых темным пухом и обутых в домашние клетчатые тапки без задников, подняла глаза на футболку.

Футболка оказалась не просто так, а с вывертом: всю грудь занимал достаточно натуралистично выполненный виниловый фаллос с романтическими крылышками – ну, естественно, что еще может напялить на себя это одноклеточное, идущее на поводу у инстинктов?

Интуиция говорила, что в скором времени этот идиот будет выскакивать нагишом на лестницу. Спасай потом его еще и от передоза. Ну почему, почему им с Данькой так не повезло с соседом?

Ну, поселился бы в их блочке с вонючим подъездом, изгаженным лифтом и отсутствующей звукоизоляцией авиаконструктор. Или модельер. Или, на худой конец, какой-нибудь генерал или бизнесмен.

– Здрасте, – отвратительный тип вышел из столбняка, – а вы приехали или уезжаете?

Тут до Августы дошло, что она все еще стоит в лифте и пялится на соседа.

– Приехала. – Она с независимым видом шагнула на площадку, обойдя парня, направилась к своей двери. Рука на автопилоте нырнула в боковой кармашек сумки и загремела ключами.

– Вы здесь живете? – Вопрос выстрелил в спину.

Сведя лопатки, Августа воровато оглянулась.

Одноклеточный выглядел потрясенным. Потрясение плавно сменилось растерянностью, растерянность – смущением. Парад эмоций не укрылся от внимательных глаз Августы. Внутренний голос шепнул: «Держись от него подальше», и Августа выдоила из себя:

– Э-э-э… Н-нет, я здесь не живу.

И поняла, что сваляла дурака.

Если Даньки нет, как она попадет домой? А если Данька дома, то моментально с порога забросает вопросами: «Почему звонишь?», «А где ключи?», а то и вовсе брякнет: «Наша мама пришла, молока принесла» (иногда, войдя в раж, братец любил так приколоться на людях), и тогда будет вообще не разгрестись.

– А-а, – с видимым облегчением протянул сосед, – так вы в гости?

– Нет. Да. У меня здесь родственники живут, – не покривила душой Августа.

– Я вот тоже… это самое… приходил в гости… к другу, – пускал радостные пузыри озабоченный идиот.

В Августе проснулся скептик: «Скажи, кто твой друг, и я скажу, кто ты».

Она еще раз выразительно посмотрела на клетчатые тапки.

И все-таки: эта темная личность – сосед или друг соседа?

Перехватив полный невысказанного сомнения взгляд, темная личность пустилась в туманные объяснения:

– Мне только до машины. Не переношу сланцы. Аллергия.

Августа уже потеряла интерес и к тапочкам, и к озабоченному идиоту: ее опасения стали сбываться – за родной дверью явственно слышались шорохи и возня.

– Я Матвей, – не мог угомониться отвратительный тип, – а вас как зовут?

Одна ложь тут же потянула за собой другую:

– Люба.

– Телефончик не дадите? – пошел вразнос Матвей.

Справедливости ради, Августа вынуждена была признать, что на нарка тип не был похож. На долю секунды она даже пожалела об этом, но уже в следующее мгновение профессионал взял верх над оскорбленной женщиной. Расширенные зрачки могут быть результатом волнения или плохого освещения. Да, скорее всего. Речь, движения и реакции у соседа не были заторможенными или лихорадочно-суетливыми – наоборот, они были более чем здоровыми. Более чем… Учитывая этот румянец. И похотливый взгляд. И радостный оскал.

Оба продолжали стоять, уставившись друг на друга: Матвей – на ключи в тонкой руке, Августа – на домашние клетчатые тапки.

Молчание становилось неприличным, Августа лихорадочно искала слова.

– Послушайте! – Смуглое ангельское личико покрылось нежным румянцем. – Этот ваш друг мешает жить соседям. Поговорите с ним, объясните, что нужно хоть немного считаться с окружающими, нельзя же быть таким… примитивным, таким… примитивным животным.

– Да? – промямлил Мотя. – Он это может, он такой.

– Ну, так поговорите с ним!

– Да хоть сейчас!

Скроив зверскую рожу, Матвей вдавил кнопку звонка.

Электронный звук бумерангом облетел пустую квартиру, вернулся назад и приземлился у порога.

– Надо же, – лоб Матвея собрался морщинками, – только что был дома. Вот только что.

Он снова нажал на звонок. С осуждением прослушал очередную трель и выдавил:

– Наверное, в душе. Но вы не волнуйтесь, я все равно его достану, обещаю. Он от меня никуда не денется, вот увидите, я из него эту дурь выбью. Я ему покажу.

– Очень хочется верить.

– Неужели так мешает? – Лицо Матвея выражало неподдельное участие.

– Представьте – да. Пожилая женщина с гипертонией не может спать из-за этого морального урода, – с видимым удовольствием произнесла Августа, – давление сбить невозможно. Однажды дело закончится гипертоническим кризом, и ваш друг станет убийцей. Косвенным.