Птичье гнездо - [62]

– Спокойной ночи, мисс Джонс.

Оскорбленный (да и кто бы не оскорбился – словесный поток мисс Джонс сводился к тому, как ей ненавистны мои вопросы), я собрался уходить.

– Жалкое подобие мужчины, клоун, вы недостойны находиться рядом со мной!

– Мадам, – довольно учтиво сказал я, – будь вы хотя бы жалким подобием женщины, могли бы увести у сестры мужа.

Я решил, что на этом бой окончен и я могу спасаться бегством, но она продолжала кричать мне вслед:

– Я забрала у нее ребенка – разве нет? Украла ребенка сестры…

– Морген, дорогая, – раздался вдруг холодный, бесстрастный голос.

Я обернулся, ожидая увидеть незнакомку. Должен признаться, я слишком усердно налегал на бренди и не сразу разобрал, что за надменная особа стоит на пороге.

– Доктор Райт будет о нас очень плохого мнения, – сказала она, входя в прихожую, где после тирады мисс Джонс воцарилась поразительная тишина.

– Вовсе нет, – ответил я, застигнутый врасплох.

– Надеюсь, вы не слушали тетю Морген, доктор. Она за меня тревожится, лишилась сна, подслушивает, стоя у меня под дверью ночи напролет.

– Оставь нас, – приказала мисс Джонс.

– Вообще-то доктор Райт пришел ко мне. Он – мой доктор. И, кажется, будет счастлив, если ты пойдешь в постель.

– Разумеется, – слишком поспешно отозвался я, – но боюсь, мне тоже…

– Я останусь и скажу то, что должна сказать. Мне не страшны полчища… – начала мисс Джонс, но уже гораздо скромнее.

– Прошу вас. – Бесс ласково протянула нам руки. – Я знаю, как вы оба беспокоитесь о моем здоровье, у меня самой, признаться, были некоторые опасения. Однако теперь вам не о чем волноваться. Вы – два дорогих мне человека, я очень вас люблю. И я счастлива, что могу пообещать вам: больше никаких хлопот. Я прекрасно себя чувствую.

– Боже мой, вся в мать, – сказала мне мисс Джонс. – Все эти годы я пыталась раскрыть ей глаза, а она стала такой же.

– Моя мать была твоей сестрой, – с упреком ответила ей племянница, – и не смей больше так говорить, она умерла всего три недели назад. Морген, ты не могла бы нас оставить?

– Вот видите, – пожаловалась мне мисс Джонс. – Помогите мне.

– Увы. – Я решил быть честным до конца и ни за что на свете не стал бы ей помогать. Не в силах биться с очередным драконом, я впервые задумался о поражении. – В самом деле, сударыня, нам лучше оставить ее одну.

– Мне не страшны…

– Морген, это я.

– Бетси! – обрадовался я. – Бетси!

– Пожалуйста, не надо. – Она говорила тихим, сдержанным голосом. Даже трезвый я бы его не узнал. Я, человек, который так сильно боится неудач, и тот не узнал бы ее голос. – С меня хватит. Я хотела как лучше, а тетя Морген кричит и обзывается. Я ведь всегда была к ней добра, слова поперек не сказала. А вы, доктор? Призна́юсь, я была о вас лучшего мнения, но вы опять взялись за старое. Говорю вам двоим раз и навсегда: мне от вас ничего не нужно. Я, – ее голос сделался ледяным, – прекрасно проживу без вас.

Я взглянул на мисс Джонс. Пока та гремела, заполонив собой гостиную, я был лишен права голоса, а теперь она ждала, что я отвечу. А я знал: если заговорю, битва будет проиграна. Во мне кипела настоящая, искренняя злость: меня оскорбили как врача и как мужчину, и я не собирался покорно сносить дерзости этой девчонки. Да, я понимал, что промолчать было бы куда разумнее, но что с того? Даже если бы мое молчание могло излечить всех мисс Р. на земле, думаю, я все равно не сдержал бы гнева.

– Моя дорогая юная леди, – сказал я голосом не менее ровным, чем у нее, – уверяю вас, эти ребяческие выходки не доведут до добра. Извинитесь, иначе я больше не желаю вас слышать. Не забывайте, вы существуете только потому, что я оказался излишне терпелив. Вы думаете, будто обрели силу, стали главной – это ненадолго. Вспомните, сколько усилий я потратил на то, чтобы вы увидели свет, чтобы с вами ничего не случилось, когда вы не могли за себя постоять, чтобы вы живой и невредимой дожили до этого дня. И вы считаете, что можете безнаказанно бросаться оскорблениями? Если я от вас откажусь – а поверьте, я это сделаю, мисс Бесс, мое терпение исчерпано, – сколько вы продержитесь одна, без защитника, без друга, без помощи? Вы, юная леди, не более чем слабое, несчастное, неполноценное создание, и, что бы вы там ни говорили, долго вы не протянете. Я уверен, без меня ваши друзья очень скоро перестанут мириться с вашим высокомерием. Вот увидите, вы исчезнете как личность, исчезнете окончательно и бесповоротно, без права на обжалование, исчезнете раз и навсегда!

Оглядываясь назад, я понимаю, что для врача, который предпочитает действовать тихо и незаметно, это была, вне всякого сомнения, очень складная, очень убедительная речь. Не стану лукавить, я немного приукрасил ее на бумаге (когда выпадает возможность написать шикарный текст, кто устоит перед искушением добавить пару знаков препинания?), на самом же деле я был взбешен, как никогда в жизни, и уже не отдавал себе отчета в происходящем. Я бросился прочь из дома мисс Джонс (впрочем, когда я уходил оттуда спокойно?), и, когда я поравнялся с черной статуей, она схватила меня за рукав пальто.

Вдохнув прохладный вечерний воздух, я было испугался, что вскоре пожалею о своих словах. Выйдя за ворота, я зашагал по улице, и меня посетила первая за долгое время связная мысль. Я ясно услышал имя злого волшебника, ради которого убил столько драконов: Виктор Райт. Эта мысль спасла меня от мучительного чувства вины перед бедной Бесс, блуждавшей по чужой жизни без карты. Я мог остаться, не обращать внимания на ее колкости, уговорить ее уступить место Бетси, но вместо помощи Бесс получила только мое равнодушие, разве что слегка смягченное бренди.