Птице нужно небо. Часть I и II - [35]

— Сейлиар твой… — я в двух словах изложила, что со мной произошло.

Окончательно проснувшийся Дэйниш развернул передо мной карту города. После недолгого раздумья я ткнула пальцем в тот самый глухой переулок.

— Покажи мне дом, — скомандовал следователь.

Я послушно передала ему изображение дома, и Дэйниш схватился за амулет связи, вызывая свою команду.

После ухода Дэйниша я приняла душ, забралась в кровать и, медленно уползая в сон, попыталась осмыслить произошедшее. Поняла, что вела себя непростительно беспечно, слишком расслабилась — вышла из дома безо всякого оружия, сокращала путь по безлюдным улочкам. В общем, дура, что и говорить. Пусть я не знала ничего о Сейлиаре, но ведь нельзя исключать, что герцог не поверил в мою смерть и продолжает искать? Сегодня я легко отделалась — меня могли получше связать, или Сейлиар явился бы раньше времени. И все, была птичка Лари — и нет ее. Значит, снова отслеживать каждый свой шаг, каждую свою мысль, любое действие, которое может меня выдать. И так все семь лет. Семь чудовищно долгих лет.

Утром мы с Дэем не увиделись — сразу после облавы он отправился на службу, потом у меня снова было дежурство в больнице, и только поздним вечером он успокоил меня тем, что Сейлиара с подручными удалось взять. В суть дела я вникать не стала, да Дэйниш не особо и распространялся. Да, что-то там с контрабандой… а еще с шантажом… и убийствами. Словом, чем дальше от этого находишься, тем спокойнее живешь…

Но главное — я узнала, зачем понадобилась преступникам. Оказывается, если со свидетеля ментально считывается информация, то этот процесс должен быть повторен в суде при соблюдении определенных условий, до тех пор сведения считаются недостоверными, на их основе нельзя предъявить обвинение. В моем случае это не так — будучи сама магом-менталистом и добровольно транслируя картинку следователю, я перешла из разряда свидетелей в категорию информаторов, чьи сведения не нуждаются в специальном подтверждении, а сразу фиксируются как достоверные. Вот только преступники обо мне ничего не знали — мальчишку в гостинице, а потом и на улице успел заметить сам Сейлиар, а кроме него — сообщник, контролировавший ситуацию неподалеку от гостиницы. Много позже того же пацана случайно заметили у дома сыщика и стали следить. О том, что вышел приказ о розыске и аресте Сейлиара, весть распространилась быстро (у преступников нашелся информатор в городской страже), были сделаны соответствующие выводы, и неудобного свидетеля решено было устранить, пока его показания не подтверждены судом…

В первый день осени я зашла в школу ранним утром и, вместе с настроенным на меня студенческим значком, получила ключ от своей комнаты в общежитии. Открыла дверь, оценила обстановку: две кровати, два письменных стола, два стула, два шкафчика. Скромненько, без излишеств, но мебель вся целая и стены в приличном состоянии, не в пример студенческим общагам моей родины. В комнатке имелся и собственный крохотный санузел с душевой кабинкой. Вселяться я не спешила — у меня впереди еще две смены в лечебнице, туда удобнее добираться от Дэйниша. Так что, налюбовавшись на место своего будущего обитания, я заперла дверь и покинула общежитие. Для остальных курсов каникулы уже закончились, и школа гудела множеством голосов…

Заселяться я пришла ранним утром — с ночной смены, и уже со всеми своими вещами, которые предусмотрительно прихватила с собой на работу. Впрочем, шмотья у меня было немного. Первым делом я решила зарегистрировать свой арсенал. Меч вызвал у коменданта уважительный взгляд и цоканье языком. Моя же хрупкая фигурка — выражение скепсиса на физиономии:

— Ваш?

— Был бы чужой, стала бы я его здесь регистрировать?

— Я имею в виду, умеете вы этим… пользоваться.

— А вот это вас не должно волновать. Правда ведь? — я тепло улыбнулась коменданту.

Раздумывала, стоит ли регистрировать нунчаку, на всякий случай показала дядьке, но тот махнул рукой — не принял всерьез. Ну что ж, его личное дело. Я честно попыталась.

Моей соседки все еще не было. Я быстренько разложила свои вещи и замаскировала оружие. После чего приняла душ и завалилась спать — прямо в одежде, поверх покрывала.

Разбудил меня вопль. Я вздрогнула и открыла глаза: надо мной стояла та самая девица, которой я так не понравилась на экзамене, и задыхалась от возмущения:

— Это что такое?! Это же женское общежитие! Ты что здесь делаешь?! — за открытой дверью стали собираться первые зрители.

М-да, волосы у меня, конечно, слегка подросли, но в целом вид еще был вполне пацаний. Если не приглядываться. Соседка моя приглядываться то ли не умела, то ли не желала. Я дождалась, пока она заткнется, после чего осторожно спросила:

— И что мешает мне здесь находиться?

— Это женское общежитие! — снова завелась соседка.

— Так а я кто по твоему? — вкрадчивым шепотом спросила я, поднявшись с постели и приблизившись к ней почти вплотную.

Та отшатнулась и захлопнула рот. Поморгала глазами. Потом глубокомысленно изрекла:

— Ужас! — и все это еще при открытых дверях.

— И в чем же, собственно, ужас?

— Меня, дворянку, поселили в одной комнате с простолюдинкой, которая даже одеться по правилам не умеет.