Птица за птицей - [35]

Еще можно попробовать глубокое дыхание. Я нечасто этим пользуюсь и вообще избегаю фанатов дыхательной гимнастики — боюсь нарваться на длинную и подробную лекцию об ароматерапии. Но все же тут есть рациональное зерно: трудно отвлекаться на посторонние шумы, когда надо сосредоточенно дышать!

Итак, садимся за стол в девять утра, шепчем молитву (или приносим в жертву мелкое животное), потом глубоко дышим и вспоминаем, где в прошлый раз оставили персонажей, — но тут обнаруживаем, что мысль ушла, причем далеко. Вот, например, один писатель (абсолютная бездарность): интересно, как у него дела?

И почему у него все всегда так хорошо? А еще — вот бы выступить на шоу Дэвида Леттермана[53]! Интересно, он бы издевался надо мной или смеялся моим шуткам и позволил стать его новым лучшим другом? А что бы мне такого съесть на обед? А что чувствуешь, если тебе поджигают волосы? А если кто-нибудь (например, критик) ткнет тебе в глаз чем-то острым? Ладно, не пугайтесь. Потихоньку возвращайтесь мысленно к работе.

Допустим, главный герой сидит со своим взрослым сыном под кипарисами на склоне холма цвета львиной гривы и с тоской вспоминает редкие светлые моменты пролетевшей жизни. Сегодня утром надо мысленно прищуриться, всмотреться в прошлое вместе с героем и вычислить его радости. Через пару минут уже видится зеленый дворик, где персонаж — чуть помоложе, чем теперь, — играет в пинг-понг с каким-то юным хиппи. Они не соревнуются, просто отрабатывают подачи. Вроде бы можно это все записывать — и тут в голову начинают лезть мысли о грядущей финансовой катастрофе. Кстати, а каково жить в машине? В разгар паники вдруг звонит мама. Она только что узнала потрясающую новость про какую-то девицу из вашей школы: «Ну, она еще тебе пакостила в восьмом классе, не помнишь?» После беседы чувствуешь себя лабораторной лягушкой, которой ученые впрыскивают в мозг кофеин. Теперь опять надо сосредоточиться и мысленно вернуться в тот дворик, где остался герой. Дышим ровно. Начинаем снова.

Очень жаль, но более эффективных и радикальных способов не существует. Терпеть не могу простые, очевидные решения; по крайней мере к ним я прибегаю в самую последнюю очередь.

Пару вечеров назад я пришла вести семинар с хрипами в груди и зверской болью в горле; ощущения были такие, будто у меня рак гортани. В той группе двое студентов-медиков. Один из них сразу же кинулся уверять, что это не рак гортани, просто в городе ходят заразные осенние болячки и многие уже слегли с теми же симптомами. Второй посоветовал пить очень горячую воду.

— Горячую воду? — возопила я. — Горячую воду?!

По моим ощущениям, впору было залечь дома под капельницей с антибиотиками и ведрами хлестать сироп от кашля. А он прописал мне горячую воду! Я пригрозила снизить ему оценку (вообще-то у нас факультативный семинар, оценки в диплом не идут, так что студенты от этих угроз только закатывают глаза). На перемене мой медик принес кружку с кипятком — как для чая, только без пакетика. Я выпила. Боль в груди и горле прошла секунд через двадцать.

Ненавижу, когда все так просто.

Но дыхательная гимнастика и правда помогает, если надо успокоиться, отключить радио «Отстой» и прислушаться к людям, которые населяют вашу историю. Вы сами поймете, когда начнет получаться. Не хочу бросаться клише вроде «достичь гармонии с собой». Поэтому лучше расскажу еще один случай из жизни.

Прошлым летом мне позвонила одна телеведущая из Нью-Йорка. Она предложила слетать на Восточное побережье, провести там сутки, выступить у них в передаче, а потом вернуться домой. Лететь надо было через два дня. Я надолго задумалась — секунд на тридцать. В Нью-Йорк очень хотелось. Но для этого нужно было договориться с родителями, чтобы взяли Сэма к себе с ночевкой. Прилететь домой надо было рано, чтобы не отменять семинаров. Подходящий рейс нашелся всего один, да и то с длинной пересадкой в Далласе. А долгое сидение в аэропорту Форт-Уорс для меня смерти подобно. Я выплеснула это все на телеведущую и отбыла на встречу церковной общины.

В голове у меня включилась волна «Отстой». В правом динамике репетировали мое триумфальное выступление в телешоу и последующие выходы у Опры Уинфри[54] и Арсенио Холла[55]. В левом ухе вещали о жертвах авиакатастроф и подробно описывали, что происходит с телами при крушении самолета.

Когда я пришла в церковь, наш благотворительный комитет еще не собрался, но четыре старейшины общины — все женщины, три афроамериканки и одна белая, — устроили совместную молитву. Они молились за бездомных детей.

— Можно, я вам расскажу кое-что личное? — попросила я.

Они кивнули, и я выложила все про свой страх перед самолетами и про то, сколько неудобств мне доставит эта поездка на восток. Они покивали снова. Им явно казалось, что Иисус вместе с турагентством как-нибудь решат мои проблемы. Потом в соседнем зале началось наше заседание, и я пошла туда. Мне мерещились то фанфары ток-шоу, то авиакатастрофы и террористы в масках и с автоматами в аэропорту Далласа. Сосредоточиться на повестке дня было трудно. Наконец заседание кончилось; выходя, я краем глаза заметила на столе небольшой молитвенник. Зачем-то я взяла его и украдкой сунула в сумку — решила почитать за ужином и вернуть в церковь на следующем заседании.