Птица за птицей - [25]
Нужно знать обстановку, температуру, цветовую гамму, атмосферу. Каждый человек — сам себе рекламный постер и обложка, а место, где он обитает, — витрина его интересов и ценностей. В любой комнате живут воспоминания. Дом очень многое рассказывает о нашем прошлом и настоящем, внутренней сути, святынях, странностях, надеждах, потерях, попытках доказать, что мы существуем и более или менее успешны. Попадая в чьи-то комнаты, узнаешь, сколько света нужно их владельцу — лампочек, свеч, окон. А по тому, как человек освещает свое жилье, можно вычислить его представления об уюте и покое. Хаос в доме и трещинки на стенах говорят о внутреннем разладе и унынии; фотографии и сувениры — предмет гордости, выставка успехов и достижений.
Как выразилась фотограф Кэтрин Вагнер, все эти комнаты — будущие руины.
Итак, садитесь за работу и представьте себе, как выглядят декорации, в которых вот-вот появятся персонажи. Возможно, ваши герои богаты, а вы нет (я вовсе не хочу сказать, что вы им завидуете). Тогда придется позвонить родственнику или знакомому, у которого есть или когда-нибудь было большое состояние, и предельно тактично попросить консультации. Пусть помогут вам обставить, например, родовое гнездо старинной дворянской семьи. «Предельно тактично» означает: вы получите гораздо больше ценной информации, если сдержитесь и умолчите о бедственном состоянии вашего жилья и о том, что собаку вот-вот придется усыпить, потому что вы не в силах прокормить ее. Просто скажите: «Я работаю над главой, где впервые появляется очень родовитое и богатое семейство, и мне нужны идеи насчет того, какие ковры, люстры и антиквариат могут быть у них в доме. Например, гостиная. Можешь подробно описать какую-нибудь очень красивую гостиную?» Расспросите вашего знакомого о том, какие запахи доносились из кухни, какое было освещение, было ли в комнатах эхо, какие ощущения вызывала тишина. Точно так же можно обратиться к человеку, выросшему в бедности: пусть в мельчайших деталях опишет дом своего детства, кухню, спальню, скамейку на заднем дворе.
Несколько лет назад я написала роман о женщине, которая обожала растения и все время возилась в саду. Сама я садоводство не люблю. Я люблю бывать в садах других людей, люблю срезанные цветы. Перед домом у меня вкопано несколько качественных искусственных кустов. Они хорошо смотрятся и напоминают о стихах Эдварда Каммингса[41].
Раньше мне часто дарили живые цветы и деревья в горшках; их судьба сложилась слишком трагично, чтобы описывать ее здесь.
В конце жизни они выглядели так, будто я поливала их хлоркой.
Я объясняла людям, что не уживаюсь с растениями; они обязательно приходили к выводу, что я просто «не встретила свою судьбу» и они непременно помогут мне прозреть и раскрыть в себе неведомые глубины. Мне приносили очередной горшок с цветком для тренировки. Я честно старалась поливать его по расписанию, держать в тени или на солнце и вообще делала все, что требовалось по инструкции. Я даже выносила его из дому на прогулки. Примерно через месяц растение теряло весь свой хлорофилл. Казалось, что оно хватается за горло, задыхается и укоризненно смотрит на меня глазами-бутонами. Впрочем, особых угрызений совести я не испытывала: проблем в жизни мне и так хватает.
Одно зеленое чудовище в громадной кадке прожило у меня несколько месяцев. Я даже не знаю, как оно называлось, но при жизни оно достигало трех футов в высоту и было ядовито-зеленого цвета. Я поливала его, срезала отмершие листья — и чем же оно мне отплатило? Исчахло и иссохло, как Говард Хьюз перед смертью. Казалось, вот-вот придется закупить для него несколько ящиков резиновых перчаток и тонны салфеток, чтобы прикрывать еду между откусами. Я давала ему воду, свет, дорогой подкорм — что еще я могла сделать, позвать к нему психиатра? В конце концов я опомнилась, вынесла кадку на улицу и поставила к задней стене дома, где она не попадалась бы мне на глаза. Вы, наверное, думаете, что зеленое чудище тут же выздоровело и пошло в рост? Ничего подобного. Оно сдохло.
Словом, когда пришло время придумать сад для главной героини, я не могла опереться на личный опыт. Но мне почему-то было абсолютно ясно, что эта героиня — страстная садовница. Я очень люблю наблюдать за людьми, которые возятся с растениями. Люблю сидеть одна в саду и тихонько медитировать, люблю все символы и образы, которые связаны с землей и ростом.
Сад — одна из двух главных метафор человеческой жизни. Вторая — конечно же, река. Метафора — прекрасный инструмент: она объясняет неизвестное при помощи знакомого. Но она работает только тогда, когда отзывается в душе самого писателя. Поэтому я чувствовала себя недостаточно оснащенной: мне очень нравилась эта метафора, очень хотелось с ней поработать, а вот любви к садоводству не было.
Я не знала, с чего начать, но одно знала точно: сад не сразу стал символом. Сначала он был просто раем. Тогда, как и теперь, сад был апофеозом жизни, красоты и переменчивости всего сущего.
Он кормил детей, снабжал пищей все племя. Садоводство — вид захвата территории и, вполне вероятно, восходит еще к заначкам еды, которые делают все животные. Это способ добиться превосходства и продемонстрировать его: вырастить самые вкусные помидоры, самые крупные чайные розы, обеспечить свою общину самым лучшим, а заодно доказать, что у тебя правильные ценности, развитой вкус и высокая работоспособность. Кроме того, очень удобно жить, когда знаешь врага в лицо, а в саду или огороде врагом может стать все: сорняки, погода, время. И вот ты целиком отдаешься борьбе, вкладываешь в работу всю душу, созерцаешь рождение, рост, красоту, опасность, победу — а потом это все умирает. Но ты каждый год начинаешь снова. Какая прекрасная метафора! Она ужасно мне нравилась; мне так хотелось, чтобы у меня в книжке был сад! И вот наконец я сообразила позвонить в питомник растений.
Эта книга – удивительное собрание реальных жизненных историй о надежде и радости, любви и прощении, потерях и обретениях. Особенно она будет полезна тем, кто столкнулся с потерями, болью, одиночеством, непониманием. Каждая глава – это мини-эссе о личном опыте автора и тех уроках, которые ей преподает жизнь. Победы над трудностями и болью кажутся порою незначительными, замечает Энн Ламотт, но меняют наше восприятие мира. Серьезные и смешные, откровенные и неожиданные, истории «Маленьких побед» помогают по-новому взглянуть на жизнь и чувствовать себя счастливым каждый день.
В новой книге известного слависта, профессора Евгения Костина из Вильнюса исследуются малоизученные стороны эстетики А. С. Пушкина, становление его исторических, философских взглядов, особенности религиозного сознания, своеобразие художественного хронотопа, смысл полемики с П. Я. Чаадаевым об историческом пути России, его место в развитии русской культуры и продолжающееся влияние на жизнь современного российского общества.
В статье анализируется одна из ключевых характеристик поэтики научной фантастики американской Новой волны — «приключения духа» в иллюзорном, неподлинном мире.
Диссертация американского слависта о комическом в дилогии про НИИЧАВО. Перевод с московского издания 1994 г.
Научное издание, созданное словенскими и российскими авторами, знакомит читателя с историей словенской литературы от зарождения письменности до начала XX в. Это первое в отечественной славистике издание, в котором литература Словении представлена как самостоятельный объект анализа. В книге показан путь развития словенской литературы с учетом ее типологических связей с западноевропейскими и славянскими литературами и культурами, представлены важнейшие этапы литературной эволюции: периоды Реформации, Барокко, Нового времени, раскрыты особенности проявления на словенской почве романтизма, реализма, модерна, натурализма, показана динамика синхронизации словенской литературы с общеевропейским литературным движением.