Птица-пересмешник - [41]

– Нет, нет, это правда, – сказал Питер. – В это невозможно поверить, но это правда.

– Пятнадцать пар, – добавила Одри, – и все такие ручные! Они вам так понравятся, Кинги!

– И приблизительно четыре сотни деревьев омбу, – заключил Питер.

Кинги и Ганнибал обменялись долгими многозначительными взглядами.

– Так что же… Вы не считаете, что это замечательное открытие? – изумленно спросила Одри.

Ганнибал и Кинги, как по команде, встали со своих мест и принялись ходить взад-вперед по гостиной, словно часовые. Хоть Ганнибал и не был коротышкой, но по сравнению с Кинги он выглядел карликом. Измеряя шагами гостиную, они обменивались репликами, причем каждый, судя по всему, претендовал на роль адвоката дьявола.

– Так что же, вы не считаете великим событием обретение заново вашего старинного бога? – спросил Ганнибал.

– Это, конечно, вызовет трения с миссионерами, – сказал Кинги.

– С другой стороны, это вызовет проблемы с затоплением долины, – сказал Ганнибал.

– Мы не имеем права затоплять ее. Даже если мы сами захотим, общественное мнение воспротивится, – сказал Кинги.

– Но ведь птиц можно переловить и переселить куда-нибудь в другое место.

– А деревья омбу? Мы же не можем выкопать их и пересадить, – парировал Кинги.

– Если мы не затопим долину, весь наш с англичанами проект полетит к черту.

– Точно. А Лужа сядет в лужу и подхватит простуду, – сказал Кинги, зажмуриваясь от удовольствия.

– Но, с другой стороны, правительство Великобритании вряд ли будет обрадовано. Они попробуют оказать на нас давление.

Кинги и Ганнибал снова принялись вышагивать по гостиной, на сей раз не произнося ни слова.

– Конечно, – сказал Кинги. – Есть только один путь избежать этого.

– А именно? – спросил Ганнибал.

– А именно – затопить долину, не сказав никому ни слова.

– Точно, – сказал Ганнибал.

Питер и Одри, потрясенные, смотрели друг на друга.

– Но, с другой стороны, – рассудительно сказал Кинги, – имеем ли мы право лишать мир части его биологического наследия, а наш собственный народ – его старинного бога?

– Сказать по совести, я не нахожу ни одного аргумента, оправдывающего такой поступок, – заметил Ганнибал.

Кинги глубоко вздохнул. В его вздохе звучало отчаяние.

– Похоже, нам придется перестать деликатничать и поступиться интересами Лужи, – сказал он скорбным тоном, хотя лицо его так и сияло от удовольствия.

– Так вы – «за»? – спросил Ганнибал.

– Ну да, да, я «за», «за»! – с раздражением ответил Кинги.

– Вот и прекрасно, – с облегчением выдохнул Ганнибал.

– Но! – предупредил Кинги, подняв свой длинный толстый палец цвета шоколада. – Не избежать жуткой драчки! Не следует думать, что Лужа спокойно примет все как должное. Значит, дело надо провернуть с большой осторожностью, иначе он попытается скинуть меня и получится хорошенькая катавасия.

– А что, нельзя издать специальный указ? – спросила Одри. – Вы же король, как-никак!

– В том-то и дело, что нельзя, – сказал Кинги. – Мне нет равных, когда я веду себя как диктатор, но право же, должен быть иногда хоть какой-то проблеск демократии!

– Застаньте их всех врасплох, вам мой совет, – сказал Ганнибал. – В конце концов, этого они ожидают меньше всего! Первое, с чего начнете завтрашнее утро, –раструбите об этой истории местной и мировой прессе, и я гарантирую вам такой шум, что поостынут даже самые горячие защитники проекта.

– Вы еще не знаете Лужу, – сказал король.

В течение следующего часа Кинги и Ганнибал меряли шагами гостиную, обсуждая стратегию. Наконец, когда было оговорено все по пунктам, они приступили к действию, Одри срочно командировали к отцу, чтобы он тут же явился в редакцию: пусть хоть всю ночь работает, но к утру спецвыпуск «Голоса Зенкали» должен быть готов! Личный секретарь Кинги Эймос Гумбалу получил задание сесть на телефон и обзвонить всех членов Законодательного совета, созывая их на специальную встречу завтра в полдень. Королевского курьера тут же снарядили в единственную в Дзамандзаре фотолабораторию, чтобы там проявили все отснятые Питером пленки, и приставили к нему королевского гвардейца – проследить за выполнением поручения. Между тем Ганнибал и Питер в спешном порядке сочиняли пресс-релиз, который поутру собирались отправить по телеграфу корреспонденту агентства «Рейтер» в Джакарте. Едва высохли чернила, как они тут же бросились в редакцию поинтересоваться, не могут ли они чем-нибудь помочь, и застали весь штат в состоянии сильного волнения: отец и дочь, с головы до пят заляпанные типографской краской, уже верстали первую полосу. Около десяти вечера были запущены печатные машины, и вскоре все собравшиеся с гордостью разглядывали оттиснутый жирной-прежирной краской сигнальный экземпляр «Голоса Зенкали» с алым грифом «Спецвыпуск». Непосредственно под заголовком было указано, что Дэмиэн, в порыве ирландского энтузиазма, сочинил и набрал все сам, ни с кем не проконсультировавшись, – заявление откровенное, но пробуждавшее сомнения в правдивости всего изложенного. Зато сама за себя говорила огромная фотография пересмешника с подписью:

БОГ ОБРЕТЕН ВНОВЬ!

ПТИЦА НЕ КАНУЛА В НЕБЫТИЕ!

Этому заголовку суждено было приковать к Зенкали внимание всего мира.