Птица-лира - [31]

Он откашлялся.

– Ни за что на свете я не пропущу мамино семидесятилетие, – как можно тверже выговорил он. – Если тебе так хочется, возьми Лору с собой в Дублин. Сама и проследишь за «прогрессом».

Тут же ему захотелось взять свои слова обратно. Сердце пуще прежнего заколотилось в груди, пока он ждал ее ответа, но психология «от обратного» сработала. Бо встревожилась, словно мамочка новорожденного, которую попытались впервые оставить наедине с малышом.

– Нет, ей лучше с тобой. Она предпочитает тебя.

Он постарался скрыть облегчение, как Бо постаралась скрыть испуг, но, может быть, она так же ясно читала в его душе, как он – в ее.

Соломон отвез Бо и Рейчел на вокзал. Сначала Бо и Рейчел собирались поехать в Дублин на машине, а Соломона отправить в Голуэй на автобусе, но теперь решили, что Лоре три часа в переполненном автобусе со множеством незнакомых звуков покажутся тяжелы. До вокзала Рейчел и Лора ехали на заднем сиденье, они успели сдружиться, общались легко и свободно.

– Как ты с ней размякла, – поддразнил Соломон, помогая Рейчел выгрузить съемочное оборудование. – Наверное, надвигающееся материнство так на тебя подействовало. Большая добрая мамочка.

– Обойдемся без «большой», – проворчала Рейчел.

– Правда, ты ей нравишься, – сказал Сол.

– Ага. Но ты нравишься ей намного больше. – Рейчел проницательно глянула на него. Предупреждающе глянула. – Веди себя хорошо. До понедельника.

Глава двенадцатая

– Мам, это я, Соломон.

– Привет, милый. Все хорошо?

– Да. Все отлично. Только… Хмм. Я уже еду к тебе, и со мной еще кое-кто.

– Бо? – Голос нерадостный, хотя из всей семьи только мама действительно старалась не показывать свое отношение к Бо. Она всегда уважала выбор своих детей, даже если ей не слишком нравились их половинки.

– Нет, не Бо, она просила передать, ей очень жаль, но лекцию невозможно перенести. Это большая честь – лекция в родном университете, тут ничего не поделаешь, – заспешил он, прикрывая Бо и сам дивясь, зачем он это делает, вечно извиняется за одних перед другими, когда самим им друг на друга наплевать.

– Конечно, конечно, занятая женщина.

– Не потому, что не могла уделить время, но лекция – это важно. Конечно, твой день рождения тоже важен, – окончательно увяз он.

– Соломон, милый. – Он расслышал в голосе мамы улыбку. – Не убивайся так. Ты слишком волнуешься, сам себя запутал. Кого ты везешь с собой? Его можно поселить с тобой в одной комнате? У меня места маловато. – Она понизила голос. – Морис хочет приехать с Фионой и взять всех троих детей. Он славный, бедняжка, и вдовец, разумеется, но трое детей! Я засуну их в комнату, которую наметила для Пэдди с Мойрой, потому что Мойра не приедет. Опять спина. Пэдди будет с Джеком, он страшно зол, они никогда не ладили… Но что тут поделаешь?

Соломон засмеялся.

– Сама не волнуйся. Пусть радуются, что их вообще пустили. А я поселюсь у Пата.

– Нет, ты не будешь жить у Пата, у тебя своя комната есть. Слышать ничего об этом не желаю.

– Мам, мой гость – женщина. Так что тут есть некоторые трудности. Но давай поселим ее в моей комнате, а я буду спать на диване.

– Никто из моих сыновей не будет спать на диване! Кто эта женщина, Соломон?

– Лора. Лора Баттон. Ты ее не знаешь. Она из Макрума. Мы будем снимать ее в новом фильме. Ей двадцать шесть лет. И мы, ну, мы не пара.

Короткая пауза.

– Значит, я помещу ее в комнату Кары.

– Мама, но это вовсе не обязательно. Я уступлю ей свою комнату. Посплю на диване. Ей будет лучше одной.

– На диване никто спать не будет! – решительно повторила она. – И уж тем более никто из моих мальчиков. Не затем я год планировала праздник, чтобы гостей по диванам распихивать.

Родители Соломона – владельцы мини-гостиницы на восемь номеров. Мама обожает привечать гостей, кормить, обустраивать, она больше хлопочет о чужом удобстве, чем о своем. Своим она всегда готова поступиться. Но при всей приветливости она человек старомодный и никогда не допустит, чтобы кто-то из ее детей делил комнату с другом или подругой до вступления в брак.

– Ты все поймешь, когда ее увидишь. Она особенная.

– Вот как?

– Да не в этом смысле, – улыбнулся он.

– Увидим, – весело отозвалась мама, в ее голосе тоже звучал отголосок смеха. – Посмотрим и увидим.

Закончив разговор, Соломон помахал рукой Лоре. Увидим, вот именно. Лора стояла возле огороженного участка мостовой, где четверо мужчин в оранжевых жилетах и джинсах, спущенных на ягодицы, пытались работать с отбойным молотком, в то время как Лора в точности воспроизводила его звук.

Убедившись, что у нее получается идеально, и видя, что Соломон убрал телефон, она подбежала к нему.

– Садимся в машину и едем в Голуэй. Если по дороге захочешь остановиться и на что-то посмотреть, что-то послушать, так и скажи. Чем чаще, тем лучше – по правде говоря, я вовсе не спешу туда попасть.

Она улыбнулась:

– Ты счастливчик, у тебя семья есть, Сол.

«Сол» она произнесла голосом Бо.

– Не надо, называй меня по-своему, – попросил он.

– Соломон, – сказала она, и он улыбнулся.

Каждый раз, когда они вот так общались, ему приходилось в итоге отключаться вручную. То есть буквально распутывать свою душу, отделяя от ее. И в этот самый момент Лора вновь изобразила смущенное покашливание – и Соломон засмеялся.