Птица без крыльев - [17]
— Хочешь бери, хочешь не бери, — хором поддержали ее сестры.
У дверей Агнес остановилась и, взглянув на окруживших ее женщин, промолвила:
— Я вышла из дома полчаса назад. — Голос ее звучал серьезно и немного торжественно. — На душе у меня было тяжело. Жизнь казалась серой и унылой. Сплошные однообразные будни. Но вы, словно три добрые феи, изменили все в одну минуту: вы внесли в мою жизнь нечто новое и радостное, когда предложили этот замечательный костюм. И еще: раньше я много думала, хотя и не говорила об этом. Все эти годы вы были добры ко мне. В детстве, когда мне было плохо, я прибегала сюда. И вы, мисс Белла, ласково обнимали меня, а вы, мисс Флоренс, отводили меня наверх и угощали молоком с булочкой. А мисс Рини, — она помолчала и протянула руку к старшей из сестер, — вы подарили мне первую книжку, сборник стихов для детей.
процитировала Агнес детский стишок.
Подчиняясь душевному порыву, она вдруг обняла и по очереди расцеловала расчувствовавшихся сестер. Затем, не задерживаясь, Агнес поспешно распахнула дверь и вышла на улицу, а три пожилые женщины в немом изумлении стояли и глядели ей вслед. Они вспомнили маленькую девочку, когда-то прибегавшую к ним в дом, и размышляли о том, что их жизнь могла бы сложиться иначе, Бог дал бы каждой дочь, какой стала для них Агнес…
Агнес торопливо шла по улице, мысленно коря себя за то, что завела с сестрами разговор о скучной, серой жизни, о безрадостном завтрашнем дне. Разве в будущем их ждало много радости? Но в то же время их жизнь вряд ли можно назвать тусклой и унылой. Почти неизменно сестры оставались жизнерадостными и неунывающими. Все знали, что женщины не отказывали себе в удовольствии вкусно поесть, сходить в театр, на концерт. Сестры посещали музей, ездили в Дарем или катались по реке. Нет, скуки в их жизни не было и однообразия тоже. Агнес думала об этих милых женщинах, и на душе у нее посветлело. Но когда она сможет надеть свой новый наряд? Да и представится ли когда-либо случай? Девушка сильно сомневалась в этом. Но все равно, она сможет любоваться этими красивыми вещами, прикасаться к ним, и никто не запретит ей мечтать.
Часть II
Усадьба
Глава 1
Комнату освещали кованые газовые светильники и стоявшие на столе канделябры. За праздничным ужином собралось семь человек. Во главе стола сидел полковник в отставке Хью Джордж Беллингем Фарье. Напротив полковника восседала с царственной осанкой его жена — высокая светловолосая Грейс Мей Фарье. По правую руку от нее занимал место их старший сын Реджинальд Джон Хью Фарье, как две капли воды похожий на отца в молодости: бравый молодой офицер, высокий, темноволосый и темноглазый. Выглядел он значительно старше своих двадцати девяти лет. Слева от матери — второй сын, двадцативосьмилетний Генри Джордж Фарье, служитель англиканской церкви. Круглолицый и светловолосый, он был не таким рослым, как старший брат, и унаследовал цвет лица матери. В его серых глазах вспыхивали веселые искорки.
По другую сторону стола, справа от полковника, сидела их дочь Элейн (в замужестве Доусон-Портер), небольшого роста, пухленькая, полная противоположность высокой худощавой матери. У нее у самой было уже трое детей.
Самый младший из Фарье, двадцатипятилетний Чарльз Уильям Беллингем, сидел слева от отца. Он был чуть выше среднего роста и внешне немного походил на старшего брата. Но если Реджинальд считался общепризнанным красавцем, то Чарльза скорее можно было назвать молодым человеком приятной наружности.
Особого внимания заслуживала также присутствовавшая за столом пожилая леди. Никто в семье не знал в точности ее возраст. Любую из названных цифр она категорически отвергала.
Эстер Форестер, любовно называемая в семье Несси, приходилась полковнику сводной сестрой. Уже многие годы никто не видел ее настоящего лица, постоянно скрытого под слоем пудры и грима, покрывавшем даже шею и грудь по вырезу декольте ярко-красного вечернего бархатного платья.
— Ты еще младенец, — наставительно говорила она, энергично указывая вилкой с подцепленным на нее куском мяса в сторону Чарльза. — О женщинах ты не знаешь ничего, мой дорогой. Веками они оставались за кулисами жизни, теперь им это надоело и они решили выйти на широкую сцену. Запомни мои слова.
Кусок мяса сорвался с вилки и шумно шлепнулся на тарелку под общий дружный смех. Один только полковник произнес строго:
— Несси, веди себя прилично.
— Уймись, Хью. Все эти годы власть была у Грейс, хотя она и держалась в тени твоего трона. Пока ты там где-то играл в солдатики, кто, по-твоему, вел дела в усадьбе, командовал в доме? И это относится ко всем женщинам. — Пожилая дама на сей раз направила вилку в сторону Элейн. — Взгляните-ка на нее, она вынуждена рожать детей, как крольчиха, хотя сама еще ребенок.
— Точно, тетя Несси. Ты совершенно права. Но что, по-твоему, мне делать, как прикажешь поступить?
— Покажи себя, девочка. Предъяви ему ультиматум. Скажи — нет, или…
— Несси! — тихо, но решительно произнесла Грейс.
— Хорошо, хорошо, буду паинькой, но не потому, что ты мне это говоришь, а ради нашего дорогого Генри, а то, не дай Бог, его сейчас удар хватит.
