Псы войны: пробуждение Ареса - [2]

Вслух я говорю «примите мои соболезнования», но про себя радуюсь, что убили его, а не меня.

— Как там, на войне?

— Трудно сказать, мэм. Я только что вернулся, еще не успел прийти в себя.

Нам не рассказывают всего, только самое необходимое. Боятся, что мы начнем размышлять и отвлечемся от дела.

Титан… древний и звездец какой холодный. Интересно, что за скафандры носят на этой планете? При таких морозах все жидкости должны застывать моментально. Марс, конечно, тоже не сахар, но к нему мы почти привыкли. Задача проста — смотри в оба и не забивай голову всяким дерьмом, а думать за тебя будут генералы и гуру.

Это всего лишь часть сделки. Очень большой и важной сделки.

Чертов Титан!

Бесшумный электромобиль везет меня сначала на север к Спринг-стрит, потом на запад, к «Пайк-плейс» и Первой. Я вылезаю из машины. Бабуля тепло улыбается, и от ее глаз лучиками разбегаются морщинки. Слегка пожимает мне руку на прощанье. Мгновеньем позже она исчезает из моих мыслей. А вот и рынок, он ничуть не изменился с тех пор, как мы проходили космотренинг на КЛУ — Курсах по лидерству и управлению. Помню, как мы надирались в местных барах, а потом шли искать приключений. Рынок — обязательный пункт в маршруте. Нам нравились большие круглые часы, и огромная неоновая вывеска, и то, что здесь яблоку негде упасть из-за туристов. И конечно, знаменитая бронзовая свинья перед входом.

Какая-то девочка в розовом платьице оседлала статую и с улыбкой хлопает по ее отполированным бокам. Вот за что — за кого — мы сражаемся.

Я в штатском, но космолин придает коже специфический аромат, который стоит несколько дней, пока остатки препарата не выведутся из организма. Ни для кого не секрет, что я недавно вернулся из тайм-аута. Гражданским не положено приставать к нам с расспросами, поэтому они провожают меня молчаливыми взглядами и лыбятся как бараны: «Добро пожаловать домой, космонавтик! Расскажи, как оно там?»

Все понятно без слов.

Я останавливаюсь перед прилавком с овощами, фруктами и цветами. Торговка — миловидная женщина из Лаоса, ей помогают сыновья и дочка. Вокруг них горы перца, крупного и мелкого, острого и сладкого, желтого, зеленого и красного, россыпи сладких луковиц валла-валла, репчатого и зеленого лука, и всевозможные сорта картошки — деревенская, красная, желтая, и даже синяя, ямс и батат, зеленый и желтый стручковый горох и бобовая фасоль, лакомство для детей и взрослых. Из ящиков с репой торчат хрустящие зеленые листья, а в углу примостилась коробка со странного вида грибами. От такого буйства красок рябит в глазах, ведь на Марсе меня окружали совсем другие цвета — коричневый и розовый, темно-синий и разбавленный звездными точками черный.

Прямо передо мной высится горка из кочанов капусты — пнуть бы их хорошенько, чтобы разлетелись по прилавку, а потом вгрызться в густые зеленые листья, вдохнуть в себя их яркие, кричащие цвета. Вместо этого я покупаю пучок сельдерея и отхожу в сторону от потока туристов. Опираюсь спиной на какую-то железную дверь. Икры все еще сводит судорогой, поэтому я неловко переминаюсь с ноги на ногу, а потом и вовсе сажусь на корточки, прислонившись к прохладному рифленому железу. Жадно объедаю листья и впиваюсь зубами в грязные хрустящие стебли. Съедаю пучок до самой сердцевины. Обожаю сельдерей. Самое то для измученного тайм-аутом желудка.

Подкрепившись, я чувствую себя намного лучше. Пора прогуляться милю-другую перед сном.

Вряд ли я просплю всю ночь.

Космодесантники, как правило, живут вместе по нескольку человек во временных квартирах тире ночлежках, расположенных неподалеку от крупных космопортов. Чаще всего я останавливаюсь в Вирджиния-Бич. Я и сейчас мог бы сесть в свой «кугуар» и поехать по мосту через Чесапикский залив, наслаждаясь теплым морским бризом. Но после всего, что случилось (и учитывая советы Джо), лучше туда не соваться. По крайней мере, пока. Может, вообще никогда.

Я поднимаюсь на ноги и протискиваюсь сквозь толпу, но колени предательски дрожат — сил на еще одну прогулку явно не хватит. Ловлю такси. За рулем белый техасец средних лет. Раньше здесь таксовали по большей части ливанцы, эфиопы и сикхи, но сейчас их почти не осталось — все кто помоложе ушли на войну. Темнокожие на удивление легко переносят тайм-аут, намного лучше, чем белые техасцы. Недаром их прозвали «королями космоса». Кого только не увидишь в космодесанте — западные и восточные индийцы, выходцы из Кении, Нигерии и Сомали, мексиканцы, малазийцы и филиппинцы, ямайцы и пуэрториканцы и, конечно же, азиаты всех мастей. Фасции отстыковываются от фрейма, ты выскальзываешь из капсулы, раскрываешь парашют-«одуванчик» и приземляешься на Красную планету. Не опаснее, чем водить такси, а платят в разы лучше.

Сам я ни разу не темнокожий. Ко мне даже загар не липнет. Самый что ни на есть белый парень из Москвы, штат Айдахо, бывший сисадмин, которому до чертиков надоело просиживать штаны в душном офисе среди таких же ботаников, как он сам. Вот я и записался в космодесантники, прошел предварительный отбор, учения в казарме и в пустыне, пережил выход на орбиту и первый бросок на Марс и вернулся домой целым и невредимым, даже умом почти не тронулся. Теперь зашибаю кучу денег: надбавки за перелет и за участие в военных действиях, так называемый боевой бонус, плюс компенсации за космолин.