Псы, стерегущие мир - [18]

Паренек приблизился к князю, но его рукав схватили пальцы Ратьгоя, и в уши ученика противно ввинтился грубый голос:

– Куды?

– Я, э-э…

Паренек побледнел еще больше. Яромир, заприметив неладное, взглянул хмуро:

– Пусти, Ратьгой.

Воевода вытер жирные пальцы о рубаху парня и с ворчанием вгрызся в крылышко – под гнетом желтоватых зубов тонкие косточки раскололись на мелкие щепки. Потом слуха отрока коснулись нелицеприятные слова о волхвах и их приспешниках.

Яромир поглядел на покрасневшее лицо ученика волхва, спросил насмешливо:

– Чего пришел?

Парень справился с волнением и необычным для юного возраста густым голосом заглушил звуки веселья:

– Вольга просит прийти, дело очень важное.

Умила с любопытством глянула на мужа: в последнее время муж часто общался со служителем богов, бывал тревожным. Яромир успокоил любимую взглядом и встал из-за стола:

– Гости мои, пируйте, а я пока отлучусь ненадолго.

В ответ раздались пожелания поскорее возвращаться, добродушные смешки. Ученик Вольги направился к выходу. Князь, взглядом держа худую спину, хлопал гостей по плечам, говорил льстивые слова. Шею вдруг ожгла горячая волна, приправленная чесночным духом.

– Ты зачем потащился? – спросил князь не оглядываясь.

Ратьгой буркнул неприязненно:

– Мало ли чего?

– Да ты чего? Вольга отечеству служит не хуже тебя.

– Еще скажи – лучше! – огрызнулся воевода. По его морщинистому лицу скользнуло несколько любопытных взглядов, и Ратьгой оскалился. Гости уткнулись в подносы. – Просто волхвам не доверяю.

Яромир махнул рукой: ну, не любит старый воин кудесников, больше уповает на остроту меча и крепость щита. А что Вольгу не любит особо, так – уведут у тебя женщину, еще не то испытаешь. Как только не убили друг друга?

У выхода князь обернулся. Умила тепло улыбнулась, и Яромир посветлел лицом, но, заметив в глазах любимой тщательно скрытую печаль, помрачнел, как небо по осени.

Малая палата встретила князя оглушительным ревом. Яромир остановился, потряс дланями. Лицо онемело в улыбке. Витязи, прибывшие с приглашенными князьями, славили гостеприимство Яромира. Ратьгой сердито отметил, что крикнули здравицу для приличия, тут же уткнувшись в подносы. Палата потонула в чавканье.

Князь вышел за учеником волхва во двор. Солнце яро ударило в глаза, и рука Яромира невольно дернулась к лицу. Во дворе под навесами пировали те, кому не хватило места в княжьих палатах, горожане.

Город второй день утопал в хмельном веселье. Несколько человек с уханьем катили пузатую бочку, под дальним навесом нетерпеливо кричали. Звучал женский смех, шлепки по мясистым задам, фальшиво-оскорбленный писк.

Ратьгой вознегодовал, что простолюдины не обращают на князя внимания. Сидят, жрут!

Худой ученик просочился сквозь гомонящую толпу, как рыбешка через крупноячеистую сеть. Князь потолкался плечами с праздным людом. Некоторые доверительно обнимали его, приглашали подсесть к ним. Яромир спешно отказывал и шел дальше, чтобы разъяренный воевода не размазал гуляку по стенкам.

Глава шестая

Вольга обосновался в укромном уголке детинца, поближе к источнику воды, надобной в чародейных нуждах. Возле небольшой избы было пусто – челядь и гости пугливо огибали обитель волхва.

За пару шагов до крыльца ученик остановился и посмотрел на князя с отсутствующим выражением:

– Вольга ожидает, князь, просил быть одному.

Яромир кивнул, слыша за плечом сердитое сопение воеводы. Воздух от выдоха воеводы насытился парами чеснока – муха пролетела сквозь темное марево, пала на землю безжизненным комком.

– Что за тайны, княже?

Яромир обернулся – насупленный вид воеводы едва не вызвал у него улыбку.

– Не ярись понапрасну, дядька. Пора забыть раздор с Вольгой.

Ратьгой потемнел, как грозовая туча, в глазах мелькнули злые сполохи. Ученик волхва испуганно попятился.

– Эт наше дело, не лезь, князь, – сказал воевода грубовато. – Ладно, ступай, но в случь чего я рядом.

Яромир с трудом остановил расползающиеся в улыбке губы.

– Хорошо, дядька Ратьгой, как изволишь.

Пошел – ступеньки крыльца отозвались легким скрипом, а сзади раздалось невнятное ворчание.

Из-за открытой двери пахнуло сладковатым тленом, терпким ароматом трав. Ноздри от резких запахов отчаянно зачесались, а в лицо бросилась прохладная волна: за окном кожа горела, а в дом волхва вошел – словно в Навь.

В середке комнаты располагался холодный очаг, обложенный камнем. Пепел в очаге застыл уродливыми буграми. Стены были увешаны оберегами, пучками трав, сушеными тушками зверей. Стол был завален рухлядью: лоскутами медвежьих шкур, волчьих и барсучьих, раскрашенными горшками с мутным варевом. Яромир осторожно втянул воздух и скривился от гадостного запаха.

Князь прикрыл дверь, взглядом обшарил пустую комнату – брови сдвинулись к переносице.

– Я тебе сколько раз говорил, бестолочь?!

Яромир повернул голову на приглушенный крик, прищурился: в полутемной комнате еле заметил дверь. Пальцами ухватил железную ручку в виде диковинного зверя – явилось нутро комнаты без окон, полное пыльных мешков, полок со свитками. Пламя плошки с жиром тускло отражалось на разбросанных амулетах, в уши ворвалась яростная речь волхва.