Псы господни - [17]

— Док, — окликнул друга Пастухов. — Может, забросить его обратно? Может, ты ему добавить хочешь?

Командир не допускал вероятности, что Док не прав в своих действиях: столь высока была его репутация.

— Познакомься, Сергей, — отозвался сверху Иван Перегудов. — Эта стерва — мой начальник, только что из Германии. Купил нам хрен с редькой, а себе — новый «фолькс».

— А может, у него что-нибудь осталось? — предположил Боцман, перехватывая у Пастухова «начальника» за штаны и мощным движением переворачивая его вверх ногами. Без особого труда держа довольно плотного мужчину на весу, он хорошенько его потряс. Из карманов посыпались ключи и бумаги, зажигалка «зиппо» в чехле, документы, деньги... Мужчина, багровея лицом, издавал неясные хрипы и стоны.

Боцман швырнул его на пол:

— Не много же я из него натрусил. Все больше мусор... — сказал он, разглядывая «добычу».

— Хорошо, что дерьмо не посыпалось, — философски заметил Артист.

— Прихватите у него, ребята, ключи от машины и документы. Они действительно пригодятся, — взял себя в руки Док. — Надо созывать собрание и выкидывать этого гада из общества. А машину мы у него изымем прямо сейчас.

Человек рвал на себе душивший его галстук и, хватаясь за перила, тяжело поднимался с пола. Увидев, что Пастухов снял с брелока ключ от «фольксвагена» и присовокупил к нему документы на машину, оставив все прочее на площадке, он кинулся сгребать оставшееся барахло, с бешенством, срываясь на визг, бормоча:

— Грабеж... Я тебя самого выкину... Я тебя посажу...

А через мгновение «начальник» отправился в очередной полет — этажом ниже, сопровождаемый звуком новой затрещины.

* * *

В офисе их встречала пожилая женщина, охавшая, обхватив щеки руками, будто у нее разболелись все зубы разом.

— Иван Степанович, что ж это делается? — причитала она. — Как же вы это? Нельзя же так.

— Успокойтесь, Марья Ивановна. Проходите, ребята. Марья Ивановна, поставите нам чайку? — Чувствовалось, что Док сам взволнован этой историей.

— Будет, будет, Иван, — успокоил его Пастухов. — Расскажи толком, что за начальство с лестницы летело и чем ты здесь занимаешься, кроме мордобоя.

— Из сорока тысяч тридцать две на себя просадил, подлец, — уточнил Док, зажигая сигарету (только он один из всей команды курил, периодически бросая), — Это же надо — тридцать с лишним тысяч на баловство перевести! А деньги чьи?

Твои, Док?

. — Нет, Дима. — Док никогда не называл друзей до кличкам, — Деньги дал Фонд Сороса. Моей мастерской материалов на эту сумму хватило "бы на полгода работы, а теперь через месяц стану на прикол. Видишь, присосались тут ребятки.

Гуманитарную помощь, понятно, воруют, как везде, а теперь вот решили и мастерскую оставить без сырья.

— Покажи, что ты производишь-то?

— Сравнивайте. — Док поставил на стол две искусственные ноги. — Угадайте с трех раз, которую ставит ребятам государство, а что производим мы на немецком оборудовании.

— Да-а-а, — протянул Артист. — Чудеса. Ты, наверное, робокопа можешь тут сделать.

— Пожалуй, — невесело усмехнулся Док и показал еще образец. — Вот с такой рукой со спинным креплением и управлением при известной сноровке можно писать, работать на клавиатуре, селедку чистить, в конце концов. Эх, ребятки, у нас же только до Москве двенадцати тысяч заявлений на протезирование! А я в месяц от силы сотню могу сделать — на моих-то трех станках.

Марья Ивановна додала чай. На фарфоровых чашках сытые детки в коротких штанишках и пышных платьицах тискали толстых собачек.

— Подарок от немецкой фирмы, — хмыкнул Док, заметив неодобрительный интерес, с которым друзья разглядывали сюжеты этой росписи.

Боцман, молча пивший чай, широко улыбнулся и простодушно заявил:

— А молодец ты, Док, хорошим делом занят. Вернулся, значит, к основной специальности.

Однако Пастух уже раскланивался с хозяйкой, сказав в сторону Дока:

— Поехали поговорим. Есть тут одна забота...

* * *

Военный совет группа капитана Пастухова открыла в парке недалеко от «Горбушки» — известной на весь бывший Союз музыкальной «толкучки». Здесь любил бывать их погибший товарищ старший лейтенант Коля Ухов, игравший на баритоновом саксофоне, влюбленный в музыку, за что и прозванный друзьями Трубачом.

В этот час на «Горбушке» было немноголюдна, торговля еще почти не шла, а потому они уютно устроились на бревнах, оставшихся после прочистки парка. Со стороны — обычное зрелище: собралась компания праздных московских мужиков раздавить бутылочку-другую да потрепаться про политику.

Ни взрывной Муха, ни шутник Артист, ни тем более уравновешенный Боцман или интеллигентный Док не пытались начать разговор: право открыть совет принадлежало только командиру.

— Рассказывайте, ребята, — распорядился Пастух, обращаясь к Боцману и Мухе.

— Гранаты в офис «Набата», по-видимому, кидали ребята Спицына, кличка, понятно, Спица, — начал Боцман четко, излагая дело.

— Вы считаете, что это факт? Спицынские, как говорится, «подписываются» под этим? Вам были звонки, угрозы, требования? Других врагов у «Набата» нет? — Голос Пастуха был суров, он требовал достоверных сведений, и это было справедливо.

Боцман закряхтел, почесывая затылок, и тут вмешался пылкий Муха: