Псы Господни (Domini Canes) - [53]

Когда до арки, ведущей в знакомый двор, оставалось метров пятьдесят, Анна вдруг увидела лежащего посредине улицы немолодого мужчину в странном защитном комбинезоне. Он был удивительно реальный. Вместо ног шевелилось жуткое месиво из мяса, костей, клочьев ткани, пропитанной кровью… и каких-то черных, жирно блестящих лохмотьев, напоминающих обрывки копировальной бумаги. Искаженный мучительной гримасой рот медленно открылся…

Анна споткнулась, ноги её моментально ослабели, переднее колесо у тележки окончательно свернулось набок.

…в следующий раз надо взять в магазине новую тележку… эта давно уже растряслась на асфаль…

Она бросилась к лежащему. Тяжело упав на колени, Анна схватила мужчину за горячую дрожащую руку. Ей казалось, что она уже видела его, этого мужчину интеллигентного вида, похожего на физика или геолога в славных фильмах 60-х. Он смотрел сквозь Анну (ох! он тоже не видит её!) и хрипло бормотал. Изо рта некрасиво и страшно выдувались кровавые пузыри. Анна наклонилась, чтобы лучше слышать, и… вот оно, — опять, как когда-то раньше…чужие образы, чужие чувства, чужая память…

….гигантские дуги… паучьи лапы из перекрученного спиралью торнадо…

…чёрные кораллы, прорастающие в землю, в здания, в людей…

…сирены… они снова включили сирены…

…Джеф… больно, Джеф…

…я понял…сразу же понял…двоичный код…

…херня всё…

…бл. дь, как больно…обидно… не контакт… это…другое… это не… это по другому…..техника…на хер, Антоныч! не то!.. Джееееееф!..

…ЯРКИЙ СВЕТ ЯРКИЙ СВЕТ ЯРКИЙ СВЕТ ЯРКИЙ!

…синева пронизана… синева… свет…

…бездонная лазурь…

………………

Хриплый вой яростно ввинтился в уши. Анну отшвырнуло от мужчины. Она неловко упала на спину и сразу же перевернулась на живот. Ей казалось, что земля содрогнулась. Ей хотелось вцепиться в этот пыльный асфальт. Стоя на четвереньках, растрёпанная, полуобморочная Анна видела, как клубы тумана вывалились из каких-то своих тайных углов и теней… и сгустились в отвратительный шевелящийся купол над лежащим. Сквозь клубящуюся хмарь этого саркофага Анна видела, как в тягостной предсмертной судороге изогнулось тело человека, и бессильно опало… и становилось всё бледнее, прозрачнее… жадно растворяемое туманом… чем-то, вывалившемся издалека, где нет ничего, кроме тьмы и бездны.

Сбивчивое бормотание в её голове становилось всё тише… тише… тише… пока не исчезло совсем.

…Пётр Феликсович… его звали Пётр Феликсович…и ещё что-то про зайчиков…

…зайки…синева… свет…

Мутная клякса мглы ещё какое-то время шевелилась там, где лежал умирающий, а потом рассеялась, растворилась в ставшем уже обычным тумане. Асфальт был чистым, словно ничего не было — ни крови, ни мук, ни истерзанного тела.

Тишина…только где-то издалека…

…с-с-с-с… ш-ш-ш-ш…с-с-с-с… ш-ш-ш-ш…

…шелестящее шарканье равнодушно уходило в туман.

Вот как это бывает.

Анна с трудом встала на ноги. Ободранные, испачканные колени дрожали, голова раскалывалась, кожа горела. С трудом волоча за собой изуродованную тележку, Анна свернула в арку. Мыслей не было…

Вообще… никаких.

Глава 19

Илья

«А чего бы и не жить? — думал Илья. — Жратвы навалом, выпивки — море… а поговорить и с Сашкой можно. На баб мне никогда не везло, что вполне естественно… так что привык управляться сам. Как говаривал наш лечащий врач Засыпкин: «Когда Робинзон остался без секса, он, не отчаиваясь, взял дело в свои крепкие руки!» Словом, живи и радуйся. Заболеть, вот, только страшновато… да кошмары наяву мучают. Но, в принципе — можно годами так и болтаться… и даже не жалеть о телевизоре»

Он вдруг представил себе, как они втроём пробираются в библиотеку имени Белинского… и находят книги… и читают запоем при свечах…

Впрочем, там сейчас темно и страшно. И бродят призраки опрятных библиотекарей и замученных аспирантов. Да и идти далековато. До книжного магазина ближе… только там, кроме чтива «для дам-с» ни черта нет.

А сегодня им нужно было просто сделать очередную вылазку за водой, едой и прочими надобностями. Смешная девица Мёрси таскала свой бесполезный пистолет, не снимая кобуры. Ей-богу, девчонка носится со своим ментовским ПМ, как курица с яйцом! Впрочем, Сашка тоже носит на плече ружьё… но это уж Илья сам его просил. Мало ли что? Вдруг как-нибудь ночью поднимется ветер, раздует поганый туман… и всё снова заработает? Машины, оружие… люди… Люди? Нет, пожалуй, людей не будет всё-таки…

А вдруг?!

Ладно, пусть носят свои железяки, нечего на них ворчать. Тебе-то самому хоть пистолет дай, хоть пушку — один чёрт, господин Васильев, ты ни заряжать их, ни стрелять из них не умеешь.

Словом, все трое собрались «на охоту», как нехотя сказала Мёрси. Сегодня, слегка опухшая от сна, она была молчалива. Долго возилась в ванной по каким-то своим девичьим делам. Плескалась, звенела ковшиком, шипела, выливая на себя прохладную воду, брякала куском мыла. Невнятно ругаясь, уронила его в таз с чистой водой.

Илья лежал на диване, слыша, как Сашка шебуршит на кухне, готовя салат. Несмотря на то, что вчера Илья здорово нализался, сегодня для утреннего похмелья он чувствовал себя неплохо. Потягивая прохладный «Diesel» он представлял себе гладкое тело, длинные ноги и маленькие упругие груди. Вот зашуршала занавеска — это Мёрси отдёрнула полиэтиленовую шторку и сейчас, придерживаясь за никелированные поручни, перекинула ногу через борт ванной, ступая маленькой розовой ступнёй на мохнатое синее полотенце с вышитой розовой надписью «Мерсилон». Противозачаточное средство, кстати, этот мерсилон.