ПСС. Том 68. Письма, 1895 г. - [74]

Разум есть сознание своей жизни и познания ее смысла и назначения и отыскивания пут[ей], по кот[орым] человек может исполнить это назначение. Ум есть способность видеть отношение явлений между собою и может видеть цели не разумные.

Разум для достижения своих целей всегда пользуется умом, но ум может быть употребляем для целей совершенно не разумных.

Впервые опубликовано (небольшой отрывок) в Б, III, стр. 436—437. Письмо написано в несколько приемов. Публикуется в двух вариантах. В записи Дневника от 6 октября 1895 г. отмечено: «Написал длинные письма: Бодянскому и Меньшикову» (т. 53, стр. 59). Письмо Бодянскому датировано Толстым: «2 окт. 95». Почтовый же штемпель на конверте посланного письма Меньшикову: «Почтовый вагон 6 окт. 1895». На основании этого помечаем письмо 2—5 октября.

Ответ на письмо Меньшикова от 24 сентября 1895 г.

¹ Каспар Гаузер — см. т. 53, стр. 516.

² Я мыслю, следовательно я существую.

³Зачеркнуто: И свойство разума таково, что он не может успокоиться до тех пор, пока не получит ответа.

⁴ В рукописи по описке стоит: разума

* 182. А. М. Бодянскому.

1895 г. Октября 5. Я. П.

Дорогой Александр Михайлович,

Я получил ваши два первые письма и ответил на них. Надеюсь, что вы получили. Известите. Вчера же я получил в одном пакете ваши письма ко мне и письмо к Маше. С мыслями, выраженными в первом письме, о том, что в жизни людей не увеличивается свобода и не уменьшается насилие, — я совершенно несогласен и, признаюсь вам, удивляюсь, для чего вы поддерживаете такой не только не нужный, но вредный и безнравственный софизм. Я не могу с этим согласиться, п[отому] ч[то] постоянное движение вперед и нравственное совершенствование всех существ и людей, всё большее и большее объединение всех людей разумом, проявляющим любовь, как вы сами это говорите в другом месте, есть основной закон жизни, без веры, в к[оторый] не мож[ет] б[ыть] никакого смысла в существовании.

То же, что вы говорите в другом письме о заблуждении людей, признающих материю чем-то реально существующим, совершенно, по моему мнению, справедливо, и я недавно только об этом самом предмете писал письмо Меньшикову. Тоже согласен совершенно и с вашим изложением того, чтó есть разум. Всё это хорошо. Но если вы спрашиваете меня: продолжать ли это? я скажу — нет. Bo-1-x, п[отому] ч[то] для того, чтобы писать эти философские рассуждения надо еще больше углубиться в это, изучить всё то, что было уже сказано по этому предмету, выработать еще более точный способ выражения; во-2-х, п[отому] ч[то] таких рассуждений в этой области уже и так слишком много. Вы сами верно говорите, как сильны духоборы именно тем, что они не развращены научно искусств[енным] воспитанием.

В-3-х, главное, п[отому] ч[то] силы наши нам лучше всего употреблять на писание самых простых, доступных простым людям вещей о том, как жить и почему так жить. Вы уже, помнится, писали в этом роде. И я думаю, что это самое наше дело и на него, на служение простым людям, надо нам полагать все свои силы. —

Простите, что пишу мало и плохо. Bo-1-x, тороплюсь, много дела, Во-2-х, вы меня напугали,¹ и боюсь, что письмо не дойдет до вас.

Любящий вас

Л. Толстой.

5 окт. 95.

Печатается по листам 62, 65 и 66 копировальной книги.

Ответ на два письма Бодянского (оба без даты, с почтовым штемпелем на конверте: «Харьков 21. IX. 1895 г.»), представляющие собою философские рассуждения — одно на девяти, другое на тринадцати страницах. В первом письме Бодянский говорит о свободе и формах насилия, во втором — о материализме.

¹ В конце своего письма Бодянский писал: «Хотелось бы получить от Вас слово по этому поводу, но не знаю, как это сделать. Дело в том, что я нахожусь в отношении получения корреспонденции во власти полного произвола здешнего жандармского начальства: захочется им иметь Ваш автограф — и ничего не поделаешь».

* 183. М. О. Меньшикову.

1895 г. Октября 5. Я. П.

Дорогой Михаил Осипович,

Прилагаю письмо Трегубова. Вставки и изменения его я одобряю, кроме пунктов 3 и 4, кот[орые] не важны.¹

Очень бы хорошо было, если бы можно было напечатать эту статью хотя в сокращенном виде.

Недели три тому назад я получил письмо от Гайдебурова² и не отвечал ему, п[отому] ч[то] адрес его был неопределенный. Если он теперь в Петерб[урге], пожалуйста, поклонитесь ему от меня и скажите, что предложение его очень мне сочувственно, но я едва ли буду печатать эту повесть в России, да и где-нибудь, п[отому] ч[то] она далеко не кончена и стала мне противна. Попросите его извинить меня, что не отвечал ему, и поблагодарите за присланную вырезку.³

Слежу за той ложью посредством легких искажений, умолчаний и намеков, кот[орая] распускается против вас по случаю вашей статьи о Вязем[ском], и всей душой сочувствую вам.⁴ Мое первое впечатление, когда я читал Дознание, было то, что оно справедливо, распутывает паутину лжи, но жалко что для этого приходится говорить дурное о мертвом. Но Пушкин не прав, и одна истина дороже тьмы возвышающих нас будто бы обманов.⁵

Любящий вас Л. Толстой.

Приписка на письме И. М. Трегубова к Меньшикову:

Сделайте мне, пожалуйста, большое одолжение.