ПСС. Том 67. Письма, 1894 г. - [77]

5-е в том, что не будет больше никаких надсмотрщиков и сборщиков податей на заводах, фабриках, заведениях и таможнях, а будут только собиратели платы за землю, кот[орую] украсть нельзя и с кот[орой] собирать подать легче всего, и 6-е, главное,⁴ избавятся люди неработающие от греха пользования чужим трудом, в котором они часто и не виноваты, т[ак] к[ак] с детства воспитаны в праздности и не умеют работать, и [от] еще большего греха всякой лжи и изворотов для оправдания себя в этом грехе, и избавятся люди работающие от соблазна и греха, зависти, осуждения и озлобления против не работающих людей, и уничтожится одна из причин разделения людей.

Печатается по машинописной копии, представляющей собою, повидимому, копию с отосланного подлинника. Впервые опубликовано (почти полностью) М. К. Элпидиным в книге: Л. Н. Толстой, «Ненапечатанное заключение к последнему отчету о помощи голодающим» (Женева, 1895, стр. 14—16) и полностью в ТЕ 1913, стр. 49—50.

Печатаемый текст представляет собою приложение к несохранившемуся письму к Бондареву от того же числа (см. в «Списке писем Толстого, текст которых неизвестен», № 28). Датируется на основании записи в Дневнике Толстого от 14 июня 1894 г.: «Писал изложение проекта Генри Джорджа» и слов в ответном письме адресата от 31 августа: «Письмо ваше от 23 июня я получил». Очевидно, письмо писалось в несколько приемов.

Кроме того, сохранился черновик автографа; существенные разночтения с основным текстом приведены в примечаниях.

Тимофей Михайлович Бондарев (1820—1898) — крестьянин, бывший крепостной, отданный помещиком в солдаты; за отход от православия был отдан под суд и сослан в Сибирь на поселение; жил с 1867 г. в деревне Иудино Енисейской губ., где и умер. См. т. 63, стр. 277—278.

Ответ на письмо Бондарева от 30 апреля 1894 г. Рассказав о своей жизни и своих работах, Бондарев заканчивает письмо следующими словами: «У нас на родине две версты в ширину и 8 верст в длину сенокосный луг, где весною вода заливает там тысячи и тысячи копей сена, всё помещицкое, а людям и одной охапки сена накосить негде. У моего брата в 1893 году первого января одна была корова и та с голоду пропала; ни скота, ни овец, ни коней, ни свиней, ни курей, ничево нету. С озер рыбных и река рыбная. «Ни моги и не смей и никто и близко к озеру или реке подойти, — говорит купец, купивший у помещика землю, — это моя вечная собственность». С этого видно, что и по всей России то же делается. А вы, Лев Николаевич, в Москве живши, ничего этого не воображаете, сами сыты, помещики и миллионеры довольны, ну и всё, а людям хоть пусто будь! Не верно ли я говорю? Верно, верно». Сбоку Бондаревым приписано: «Тут 4 рода преступления: 1) дармоедство, 2) рабство, 3) прикрытие закона и 4) нагло отнятая от людей земля». На конверте письма Толстой сделал надпись: «Отвечено. Приложить к ответу письмо о Г[енри] Дж[ордже] и заключение отчета».

¹ Письмо это утрачено.

²Зачеркнуто: лесная, без леса 3 р.

³В черновике следует: Города и фабричные производства при таком порядке многие опустеют, п[отому] ч[то] весь народ бросится на освободившуюся дешевую землю. Много еще предвидится выгод от такого устройства. Вот в чем проект Г. Джорджа.

⁴Зачеркнуто: в том, что будет восстановлено правильное отношение между собой, так что не будут уже, как теперь, работающие люди кормиться около не работающих, а напротив, будут из милости кормиться не работающие у работающих.

* 165. М. В. Алехину.

1894 г. Июня 24. Я. П.

Спасибо за ваше письмо, М[итрофан] В[асильевич]. Всё, что касается вас и наших друзей, мне всегда очень близко. Только жалею, что мало подробностей: какая канава? Где Бодянский? Адрес Бирюкова: Кострома; Попова — Москва: Зубово, д. Нюнина. Как раз у них у обоих с неделю тому назад были жандармы и делали обыск: забрали всё, что касалось Дрожжина, и еще то, что вздумалось. Обыски сделали в одно время в Костроме и в Москве. От обоих требовали содействия в обыске и подписки о невыезде, и оба одинаково отказались в том и другом. Очень мне больно и обидно, что другие страдают, а не я, с точки зрения гонителей самый виноватый. На днях отбыл здесь в тюрьме наказание Булыгин за отказ поставить лошадей для воинской повинности. Я был у него в тюрьме два раза и порадовался на его бодрость и искреннюю радость и на ту пользу, которую через общение с его сторожами, судьями и заключенными принесло его заключение делу божию. Дай бог, чтобы все переносили так же, но всегда страшно и жалко за других, особенно когда есть матери, жены, дети, и хочется испытания самому. Передайте мою любовь Гастеву¹ и Скороходову и напишите поподробней, как вы устроились. Смерть Ге очень тронула меня. Я никак не ожидал, что я так сильно люблю его. Вы мало знали его. Это было умное, даровитое, страстно любившее Христа — кроткое дитя.

Про Кудрявцева я слышал, что его до суда выпустили на поруки. Файнерман готовится к суду за открытие школы без разрешения. Прощайте пока, братски целую вас, так же как и всех наших друзей, которые с вами.² Пути, по которым идут Новоселов³ и ваш брат Аркадий, совершенно непонятны для меня, но уверен, что они ведут туда же, куда мы все идем: к истине и богу.