ПСС. Том 65. Письма, 1890 — 1891 (январь-июнь) гг. - [27]

* 36. Д. А. Хилкову.

1890 г. Марта 15. Я. П.

Спасибо, что написали именно о всем том, что мне хотелось знать. Собирался написать вам длинное письмо, но заболел и накопилось столько дел, что не успею теперь. Ге проехал и не мог заехать. Картина его прекрасна.¹ Маленькую статейку Балу посылаю.² Пожалуйста приезжайте в мае.³ Если мне нельзя будет быть дома, я напишу. Какие именно книги желательно послать Л[юбичу].

Л. Т.

На обратной стороне открытки: Курско-Киевской железн. дороги. Новоселки. Дмитрию Александровичу Хилкову.

Дата определяется почтовым штемпелем и записью в Дневнике Толстого 15 марта (см. т. 51, стр. 27).

Письмо Хилкова, на которое отвечает Толстой, неизвестно.

¹ Картина H. Н. Ге «Что есть истина?».

² Статья эта, по-видимому, не была послана. См. письмо № 54.

³ Хилков был у Толстого с 11 по 13 мая.

37. В. Г. Черткову от 15 марта 1890 г.

38. A. C. Суворину.

1890 г. Марта 18. Я. П.

Милостивый Государь,

Очень меня обяжете, если напечатаете в вашей газете прилагаемую заметку.

Получая много писем, заключающих ответы на будто бы предложенные мною 36 вопросов, во избежание недоразумений считаю нужным заявить, что приписываемые мне эти вопросы составлены не мною.

Лев Толстой.

18-го марта 1890 г.

Тула. Ясная Поляна.

Отрывок (второй абзац) впервые опубликован в газете «Новое время» 1890, № 5050 от 21 марта, стр. 2; полностью напечатано в книге «Письма русских писателей к А. С. Суворину», Л. 1927, стр. 181.

Алексей Сергеевич Суворин (1834—1912) — публицист, писатель и редактор-издатель реакционной петербургской газеты «Новое время»; владелец книжных магазинов и издательской фирмы. См. о нем т. 61.

Непосредственным поводом к написанию настоящего письма послужило письмо В. М. Грибовского (о нем см. прим. к письму № 176) по поводу распространявшихся в Петербурге «Вопросов к русским девушкам», приписываемых Толстому. На четвертой, чистой, странице письма Грибовского от 11 марта 1890 г. набросан рукой Т. Л. Толстой, под диктовку и с исправлениями Толстого, черновик письма, почти полностью совпадающий с окончательным текстом.

Такого же содержания письмо Толстого было послано В. М. Соболевскому в газету «Русские ведомости», но напечатано оно в этой газете не было.

Вопросы, упоминаемые в письме Толстого, входили в анкету, составленную Т. А. Кузминской (см. прим. к письму № 209). Передаваемая сначала кругу знакомых семьи Кузминских, анкета эта вскоре широко распространилась среди лиц вовсе незнакомых и разрослась с 36 вопросов до 49 и более.

* 39. В. Н. Возницыной.

1890 г. Марта 20? Я. П.

Очень желал бы суметь высказать то, что вы предлагаете мне, и занят этим последнее время.¹ Ваше письмо подтвердило мне потребность этого.

Лев Толстой.

На конверте: Поварская, Борисоглебский пер., д. Ильинского, Варваре Николаевне Возницыной.

Дата определяется почтовым штемпелем на конверте: «Тула 22 марта 1890», сопоставленным с записью в Дневнике Толстого 20 марта: «Вечером писал письма.... все ответил» (см. т. 51, стр. 30).

Варвара Николаевна Возницына — в 1890 г. надзирательница Первой московской женской гимназии; обратилась к Толстому с письмом (из Москвы) от 12 марта 1890 г., в котором писала о своем впечатлении от чтения «Крейцеровой сонаты». «Написав для нас этот рассказ, — говорила она, — укажите нам ответ в конце его».

¹ Толстой писал «Послесловие» к «Крейцеровой сонате».

* 40. H. Н. Ге (сыну).

1890 г. Марта 20. Я. П.

Нет, милый друг Колечка, вы не правы: не в том, что вы говорите, а в том, как вы говорите.

Что хотите, как хотите, а одно только нужно богу, одно нужно людям и мне самому — это то, чтобы во мне было сердце чистое от осуждения, презрения, раздражения, насмешки, вражды к людям. И чорт ее побери всю работу, если она отдалит меня от людей сердцем, а не приблизит к ним, лучше, как буддист, пойти побираться с кубышкой. Но мне не пишется это вам, потому что, как вы мне говорите, так я говорю вам, — вы всё это лучше меня знаете. И знаете, что у вас недоброе чувство к Черткову, а это нехорошо, и вам больно. Да, надо, чтобы была правда. Это важнее всего. И бог это знает и поставил нас в такие условия, что от правды не уйдешь: не уйдешь от физических и еще меньше от нравственных страданий, не уйдешь от смерти. И все мы в этой правде, и Чертков в ней, и нельзя ни про кого сказать: он во лжи. А сказать, что во лжи он, так это всё равно, что сказать, что человек в дерме, и потому отбросить его. В дерме он, так тем больше надо жалеть и очистить его; любить он этого не может, так, как и все мы. Вы пишете: где двое и трое во имя мое, там жизнь только. Жизнь и у того, кто 25 лет сидит в крепости или стоит на столбу один.

Но это всё ни то, ни сё, а хочу я сказать вам главное вот что: живой человек тот, который идет вперед, туда, где освещено его впереди его двигающимся фонарем, и который никогда не доходит до конца освещенного места, а освещенное место идет впереди его. И это жизнь. И другой нет; и только при такой жизни нет смерти, потому что фонарь освещает туда, и туда и уходить за ним так же спокойно, как и во всё продолжение жизни. Если же человек заслонит фонарь или станет им освещать вокруг себя или назади, а не впереди и перестанет итти, то будет остановка жизни.